Протокол-17

Пока Гордеева занята поиском посуды, я наблюдаю за ее подвижным лицом. Судя по фотографиям в досье, можно с уверенностью сказать, что она абсолютно нефотогенична. В жизни она оказалась намного интереснее. А исходящая от нее мягкая и притягательная энергия располагает к общению и доверительной беседе. Таким людям плачутся в жилетку. Они чуткие, надежные, всегда наготове держат парочку платков и подходящих по случаю философских притч.

За то короткое время, что мы провели вместе, я понял следующее: она может хранить секреты, не зацикливается на мелочах и при случае уступит, если этого требует ситуация. После того, как я лихо разобрался с ее подругой, она могла свернуть меня в бараний рог, но не стала этого делать. Также она наблюдательна и не терпит прикосновений, что, кстати, стало для меня сюрпризом – в досье об этом нет ни слова.

Короче, Гордеева мне понравилась, чего не скажешь о ее коварной и похотливой подруге. При воспоминании ее приторного шепота и настойчивых поглаживаний моей ширинки хочется помыться и сменить шмотки. Таких женщин я обхожу стороной. Я из тех, кто любит охотиться, но ненавидит конкуренцию. Завидев соперника, я отойду в сторону, но не потому, что не уверен в своих силах. Если девушка дает повод ухаживать за собой кому-то еще, мне с ней не по пути. Я должен быть уверен в ее преданности. Уже в юношестве я знал, кем буду, и искал женщину из расчета, что мне придется оставлять ее одну на долгие месяцы. К сожалению, а может, к счастью, я ее так и не нашел.

– Вам чай или кофе? – спрашивает Гордеева.

В самолете, борясь с подступающим сном, я выпил литр крепкого кофе, меня уже от него мутит.

– Чай, пожалуйста.

Приступать к заданию, имея уйму уязвимых мест, очень рискованно. Изучив план Петровского, я понял: Александра Гордеева – слабое звено. Нам предстоял тяжелый разговор. Я не знаю, как она воспримет новости, которые я собираюсь на нее обрушить, и немного мандражирую.

– Что вы знаете о «Протоколе-17»?

Мы усаживаемся за стол, она ставит передо мной чашку с чаем.

– Макс вкратце меня проинструктировал. План сложный, многозадачный, но безусловно осуществимый, – ее рука тянется к воротнику спортивной куртки, застегнутому наглухо. – Я повидала много преуспевающих бизнесменов, но таких, как Макс – нет. Он был уникумом, многому меня научил.

– Я надеюсь…

Слабое звено! Назойливая дума не дает мне покоя. Я стучу по талмуду Макса.

– Его намерения ясны, но я не могу понять, ради чего все это вам?

– Хочу добиться справедливости, – она тяжело вздыхает, будто после признания скинула с себя груз невысказанности. – Для Макса и для его семьи.

– Зачем? Мертвецам правосудие не нужно.

– Чтобы эти мрази не ходили по земле с самодовольными улыбочками. Два человека убиты, и никто не понес наказания!

– Александра…

– Называйте меня Алекс! – безапелляционно требует она.

– Алекс, – меня аж коробит, будто с мужиком говорю. – Одно дело рисковать во имя справедливости, которая может что-то изменить, и совсем другое – когда от ваших действий ничего не изменится. На их место придут другие и будут делать то же самое. К тому же когда в убийстве обвиняются такие люди, правосудие слепо.

– Я ударю их по самому важному, без чего они не смогут просуществовать ни дня – деньгам! – выпаливает она, постукивая указательным пальцем по столу. – Заберу все до последнего цента и заставлю перезаложить имущество.

Мне нравится ее настойчивость и вера в справедливость, но она все еще слабое звено.

– Таков ваш план?

– Да!

– Вижу, вы настроены решительно, это хорошо. Тогда приступим.

Протягиваю Гордеевой инструкцию ее гения.

– Макс просил передать вам это. Почитаете на досуге, – прочистив горло, перехожу к самому главному: – Как только зачитают завещание, для всех акционеров вы станете мишенью номер один. Противники на время объединятся, чтобы вытолкать вас на обочину.

– Я это прекрасно понимаю.

Мне хочется гаркнуть: «Ни черта ты не понимаешь!». Почему она не осознает, что я сейчас единственный человек, перед которым не нужно носить маску? Скажи, чего и кого боишься в первую очередь. Будет с чем работать. Так нет же!

– Условно я поделил план Макса на три этапа. Подготовительная часть – это то, чем я занимался до вступления «Протокола-17» в силу. Со дня вскрытия завещания до полугода – организационная часть. В этот период мы будем активно заниматься сбором информации.

Пока я замалчиваю тот факт, что покину ее после организационной части.

– Как только акционеры почуют кровь, игра будет жесткой. Вы должны быть к этому готовы.

– Я готова, – кивает она.

– Не думаю, – мой взгляд скользит по ее телу, скрытому за просторной одеждой. Надеюсь, она меня поняла. – Наконец, третья часть, активная, самая важная и опасная – когда вы вступаете в наследство и принимаете на себя руководство компанией.

После этой фразы ее губы дергаются. Я прав! Она не готова! Концентрируюсь на инструктаже, но внутри камнепад сомнений, который уже не остановить.