Противостояние

- Не выйдет, - бросил Алексей, - и вот почему. Сталин создал империю, как говорится, "под себя". Он был там богом. Грозным богом. Его боялись... и любили. Но сейчас он умер. И те, кто не представлял свою жизнь без него, теперь с удивлением понимают, что без Сталина, оказывается, солнце светит так же ярко, а земля не переворачивается. В Советском Союзе наступает идеологический кризис. Одним страхом эту махину не удержишь. У них сейчас два пути. Первый, возможно, могли бы символизировать собой расстрелянные ныне Хрущев и Молотов. Они действительно верили в коммунистическую идею и вполне могли бы предложить населению путь в светлое коммунистическое завтра. Они могли опереться на партию. При Сталине это был аппарат, полностью подчиненный воле генсека, где все, от члена Политбюро до рядового коммуниста, одинаково равны перед вождем. Эти сделали бы партию иерархическим орденом, управляющим государством. Потом, когда окрепла бы партийная элита, она бы заменила этих вождей на других, уже совсем безвольных, работающих только в ее интересах. Постепенно наступил бы паралич власти, а тут бы подкатили еще и экономические проблемы. Сталин-то понимал, что социалистическая экономика - экономика сугубо военная, мобилизационная, не способная долго существовать в условиях мира. А эти думали, что такая модель - вечная. Они могли бы вступить в экономическое противоборство с Западом, провозгласить мирное сосуществование, и тут же проиграли бы.

- Вы уверены, что коммунисты способны на мирное сосуществование с Западом? - с сомнением покачал головой Путилов.

- Убежденные коммунисты - нет, - улыбнулся Алексей. -А вот номенклатура, подобравшая власть и присвоившая национальные богатства, могла бы поверить в такую иллюзию. Кому хочется воевать, если есть неограниченная власть над одной шестой частью света, кремлевский паек и квартира, которой могли бы позавидовать и я и вы? А вот без войны коммунизм долго просуществовать не может. Это система, созданная под сверхнапряжения и без оных сжирающая сама себя. В конце концов начали бы отваливаться насильственно присоединенные окраины, а сам Советский Союз вошел бы в такой глубокий кризис, что его последствия я даже не берусь предугадать. В лучшем случае нашелся бы лидер, который бы сумел начать перестройку и вывести страну на путь либерализма и рынка. Это, полагаю, произошло бы к концу века. Но события складываются иначе. К власти пришел Берия. Прагматик, для которого коммунистическая доктрина - это лишь средство достижения власти. Но, при всей видимой несокрушимости, он - слабая фигура. Слабая - из-за неадекватности оценки происходящего. Сталин всегда ясно видел ситуацию и давил любую опасность в зародыше. Берия слишком заносчив и слишком уверен в незыблемости своего положения. К власти его привел случай. Заметьте, он чуть не прозевал заговор, созревавший у него под самым носом, потому что недооценил соперников. Недооценит и в дальнейшем. Он допустил усиление партийных и хозяйственных элит. А они не потерпят всевластного деспота над собой. С ними надо договариваться, делиться властью и капиталами, как это делаем мы с вами. Либо держать их в ежовых рукавицах, как это делал Сталин. Третьего не дано. В третьем случае элиты окрепнут настолько, что свергнут самого правителя. Вот это и произойдет с Берией в самом скором времени.

- Когда? - поинтересовался Путилов.

- Не раньше чем через год, не позже чем через пять.

- Ваша оценка основывается на анализе действий Берии?

- Нет, на анализе тенденций в советской элите.

- Кто же придет на смену?

- Вопрос, - пожал плечами Алексей. - К власти может прийти партийная или хозяйственная элита. Это две большие разницы. Партийная будет действовать в рамках коммунистической доктрины, опираться на партаппарат и постарается целиком подчинить себе элиту хозяйственную. Это фактически будет возврат к тому пути развития, о котором я говорил в связи с неудавшейся попыткой переворота Молотова- Хрущева.

- Ну а кого, в этом случае, вы видите в качестве нового главы государства? - осведомился Путилов.