Противогазы для Саддама

– А кому же еще? – Леша кивнул мрачно, но с некоторым удовлетворением. Несомненно, эти ужаснувшие Сергея воспоминания Лешу здорово поддержали. Он гордился своими воспоминаниями.

– Ты такое сказал полиции, и стоишь передо мной?

– А где я должен стоять? – обеспокоился Леша.

– Ты должен сейчас не стоять, а лежать. Ты должен сейчас не лежать, а валяться. В полиции. Как минимум, с поломанными ребрами.

– Да ну, – с мрачной неодобрительностью откликнулся Леша. – Почему это с поломанными?

– Нет, ты расскажи мне, как выкрутился? – не мог понять Сергей. – Расскажи, как ты сумел отбиться от полиции? Тебе лет семьдесят должны были впаять за такие словечки.

– Ну ты скажешь! – неодобрительно фыркнул Леша, все еще пытаясь отыскать на рубашке давно потерянную пуговицу. – Мне уже тридцать. Как это я отсижу семьдесят лет?

– Никто и не требует от тебя невозможного. Отсидишь, сколько сможешь.

– Да с какого хрена?

– Но ты же полил всех грязью, ты дрался возле кафе, ты избил бутылкой ни в чем неповинного человека!

– Он овцу гулял!

– Да хоть жабу. Это его дело. Выкладывай!

– Что выкладывать?

– Как удрал от полиции?

– Зачем удирать? – все так же мрачно удивился Леша. – Они сами нас привезли. На «газели».

– Куда привезли?

– Сюда.

– Кого это нас?

– Ну, как кого? – обиделся Леша. – Я же говорил. Меня и Петера.

– Какое отношение имеет Петер к полиции?

Леша уставился на Сергея, как на дурака:

– Никакого.

– Тогда почему вас привезли сюда, а не в участок?

Леша мрачно вздохнул:

– Ты, наверное, сам пил вчера. Я же говорю, Петер не имеет никакого отношения к полиции, зато он имеет прямое отношение к Лео. Это тут все понимают. Тут же демократия. Когда полицейские узнали Петера, они просто смахнули с него пыль, дали под дых, и повезли нас домой. По дороге я пытался выбить зуб одному амбалу, ну, просто так, из принципа, – мрачно признался Леша, – но они тут крепкие.

– Зубы?

– И зубы, и полицейские, – Леша обиженно оттопырил верхнюю губу. – Когда на тебе виснут трое, до четвертого дотянуться не просто.

– На какие деньги ты пил?

– Ну как это, на какие? – не понял Леша. – На свои. На личные. На честно заработанные. Я тот свой металл, – намекнул он, – сдал ребятам Лео. Они любят титан. Им даже название нравится. Если тебе нужны кроны, ты скажи, я запросто могу ссудить, отдашь потом баксами, – все еще мрачно, но уже с некоторым достоинством произнес Леша. – У меня есть.

Он сбросил, наконец, рубашку с оторванными пуговицами и достал из дорожной сумки другую.

– Ступай в машину.

Пока Сергей обдумывал деловую встречу с господином Пирсманом, Леша привел в порядок «семерку» и, кажется, успел забежать к Петеру. По крайней мере, за руль он сел уже в другом состоянии. Его голубые бесстыдные глаза более или менее пришли в норму и на Сергея он посматривал с заметно выросшим уважением. Наверное, так подействовал на него звонок Карпицкого. На заднем сиденье валялся сотовый телефон, «труба», еще вчера переданная Сергею медным королем Лео Тиилком.

– Дыши в сторону, – попросил Сергей.

И невольно заинтересовался:

– Что пили?

– Да как обычно, – отмахнулся Леша, пытаясь вспомнить. – Ну, сперва ликер. Потом водку. Потом пиво. Мы же вино не пьем. Потом опять ликер. У меня от ликера все внутри слиплось, стали пить пиво. А Петер ничего. Он и утром выпил стопку ликера.

– Документы не забыл спьяну?

– Какие документы?

– Как это какие?

– Права, что ли?

– И права тоже.

– Да ну! «Забыл»! Зачем они мне?

– Как это зачем?

– Зачем мне документы в Выру? – Леша пожал плечами. – Меня здесь знают. Должны знать. Я когда приезжаю в Выру, сразу сдаю документы Лео. Так с ним Саша договорился.

– Зачем?

– Чтобы не потерять.

– А если ты наскочишь на полицейского?

– Типун тебе на язык!

Леша резко тормознул.

Полицейский стоял прямо перед уютным кафе на пересечении улиц Смуру и Садовой. Он был в форме. Широкий лоб, широкое лицо, маленький как бы вдавленный носик. Голубенькие, несколько свиные глаза. Но полицейский смотрел на провинившегося Лешу почти добродушно.

Солидная глыба солидных добродушных мышц.

В правой руке полицейского, отведенной чуть в сторону, дымилась длинная сигарета, а в левой он держал карманную, круглую, как металлическая луковица, пепельницу с откидной крышечкой.

Если бы Леша не тормознул, полицейский, несомненно, только проводил бы их взглядом, но Леша тормознул и, неторопливо пригасив сигарету, вложив окурок в пепельницу, полицейский поманил его пальцем.

Даже Леша оторопел.

– Фы нарушили прафила двишения, – добродушно заметил полицейский, маня пальцем Лешу и одновременно подходя к машине.

Чувствовалось, что он готов допустить случайность происшедшего.

Но Леша неожиданно помрачнел.

Выйдя из машины, он злобно пнул ее по колесу и заявил с обидной недоверчивостью:

– Да ну? Нарушил? Ты точно видел?

– Фы ехали по улицам нашеко горота с префышением претписанной прафилами скорости. – Полицейский вдруг изумленно повел носом: до него донеслось липкое дыхание Леши. – Фы ехали по улицам нашеко горота в состоянии алкогольного опьянения. Это есть неправильно.

И все еще добродушно потребовал:

– Фаши фодительские прафа!