Против всех!

– Все бы тебе по башке! Цепляй орясину, и на арену! Время идет…

– Парни, чего меня там ожидает? – настороженно спросил Рес, шаря глазами по бесчувственным, бесформенным рожам надзирателей. – Кто будет противником?

– Противниками! – хохотнул первый надзиратель. – Увидишь, парниша! Будет забавно, ага! Тебе скока раз толковали – ты, жопа с ручкой, делай штоба красиво! А ты чо? Осел неумытай? Башка у тибя есть? Или жопа вместа ние?! Сказана – представленье давай! Ты душной козел фсе в игрульки играшся! Тибе фсе неймецца, фсе карахтер свой кажешь! Гавнюк недотоптанный! Ну вот и получишь па полнай! Да ладна! Не переживай! Мож, исчо и выживешь. У нас лекари хароши есть, да. Даже если твой отросток отрежут – ничо! Лекарь тебе ево на лоб приставит! Представляшь – баб буш головой трахать! Во здорово, а?! Правда же здорово!

Надзиратели захохотали, довольно поглядывая друг на друга и хлопая широкими ладонями по ляжкам.

– Я надеюсь, что когда-нибудь вам отрежут ваши отростки и пришьют ко лбу. Тогда вам обоим, извратам, сподручнее будет друг друга трахать! – Ресонг постарался, чтобы голос звучал как можно более ядовито и, похоже, достиг результата. Мужчины посерьезнели, их глаза полыхнули ненавистью, но они ничего не сказали. Молча подтолкнули Ресонга к выходу на арену и закрыли за ним дверь. Там, на арене, его будет ждать раб, снимающий замки, – все, как всегда, обычно. Привычно.

Усмехнулся – человек ко всему привыкает. Даже к такой жизни. Спишь, ешь, испражняешься… убиваешь.

Впрочем – а разве он не так жил? Ради чего вообще жил? Кто может сказать? Вот Морна – у той какие-то идеалы, цель… клятва! Ради которой она готова угробить своего любимого и саму себя. Клятва! А у него нет какой клятвы. Ничего нет. Кроме странного чувства, которое почему-то именуют «любовь»!

А может, это болезнь? Ну как может нормальный, виды видавший мужик вдруг послать подальше всю свою жизнь и умереть ради какой-то там бабы?! Ведь, по большому счету, они все одинаковы – ноги, задницы, сиськи… дырки. Закрой глаза, и ты не поймешь – кого трахаешь! Если, конечно, тухлой рыбой вонять не будет, как вчерашняя. Еле преодолел себя. Брезгливый, и всегда был брезгливым. Таких баб только по пьянке трахать, и от большой голодухи. Морна всегда пахла благовониями, маслами ароматическими, чистым телом, травами и чистым женским потом… Морна, Морна…

Вздохнул и пошел по длинному сводчатому коридору туда, где светилось пятно выхода. Что там эти твари приготовили?

А приготовили «твари» четверых парней – молодых, крепких, шустрых, татуированных с ног до головы. По пояс голые, как и Ресонг, они блестели влажной кожей в свете факелов и ухмылялись – совсем даже не белозубой улыбкой. Зубы черные, будто их нарочно покрасили.

Такой цвет зубов бывает у тех, кто регулярно употребляет наркотическую жвачку, именуемую тут, на островах «жеволь». Смесь местного наркотика, добываемого из деревьев с плотными, мясистыми листьями, наркотических грибов, глины и ароматических добавок. Именно грибы давали черный цвет, въедаясь в эмаль зубов, будто краска в кожу курток. Если пожевать жеволь, долго не спишь, в теле бодрость, увеличивается скорост, и почти совсем не чувствуется боль. Нет страха, нет сомнений – убивай, круши, насилуй, – эта смесь служит еще и усилителем мужской силы. Пожевал – и сутки напролет трахай девок, пока они не взвоют.

Ресонг пробовал эту пасту. Но только один раз. Его пугала власть наркотика над разумом, когда ты вроде бы и понимаешь, что творишь, но поделать с собой ничего не можешь. Рес даже вспоминать не хотел, что творил под наркотой в тот раз, когда поддался на уговоры товарищей по экипажу. И потом много раз видел, что наркотик делает с человеком. Страшное, гадкое зелье!

Эти люди точно были под наркотой. Мало того, что это молодые, сильные, умеющие обращаться с оружием парни, так еще и под жеволем.

У Ресонга сердце кольнуло тоской, и он понял – все! Конец! Его решили разделать, как свинью! Мол – другим будет урок!

И место тоски заняла ярость. Холодная, ясная, не затмевающая разум, а придающая сил, заставляющая думать и двигаться быстрее, чем в обычных условиях. Чем в обычном бою. Обычно – есть возможность сбежать, отказаться от драки, как-то уклониться от того, что тебе предстоит, но тут – нет. Никаких вариантов. Или убьешь, или будешь убит. Подстегивает, однако! Когда падаешь в воду – тут уже или плывешь, или тонешь! А тонуть-то не хочется!

Блеск! Звон! Выбросили мечи!

Рванулся, как никогда не бегал! Даже в детстве, когда упер пирог у пирожника и тот гнался, нависая за спиной, как карающая десница богов!

Успел на секунду раньше преследователей, хватанул длинный, прямой, слегка загнутый возле острия клинок, мгновенно обернулся и секанул первого, кто успел подбежать и уже разгибался с мечом в руке. Клинок с хрустом врезался в бритый череп, татуированный синей паутиной, загудел, едва не вырвавшись из рук. С ходу другой рукой подхватил меч убитого, выпавший у того из руки, и опрометью кинулся на противоположную сторону арены, слыша позади топот преследователей.