Против всех!

– За мной! – Сергей махнул рукой, и магиня подбежала к нему, как собачка, преданно заглядывая в глаза. Сергею стало почему-то не по себе… Он вообще-то не был злым, жестоким – только в пределах необходимого и для службы, не более того! Над задержанными ради удовольствия не глумился, и не глумился вообще. Бил, да. Сильно бил. Когда был уверен, что те совершили преступление и нужно было узнать сообщников. Но не переходил черту, когда человек превращается в монстра, в палача, упивающегося страданиями заключенного. Ведь он не вертухай, а опер, его задача – найти и поймать. А забивает зверя пускай уже другой. Кому работа на бойне больше по душе. Даже сейчас, глядя на эту женщину, принимавшую активное участие в страшных пытках над его другом, он не испытывал зла. Только горечь – ну как так можно? Ну как ты, красивая, молодая женщина могла на это пойти? Как ты могла участвовать в этом? Неужели в груди ничего не ворохнулось, когда смотрела в глаза молоденькому парню и делала все, чтобы он испытал как можно больше мучений? Может, именно этим отличаются люди Средневековья от современного человека – когда-то жизнь человека совсем ничего не стоила и простолюдин был счастлив только потому, что «добрый сэр» его не убивал?

Сергей всегда удивлялся в своей юности, когда, читая книги, например, Вальтера Скотта, обнаруживал такое вот обращение к некоему сильному мира сего: «Добрый сэр!» – в чем его доброта? Судя по тексту – зверюга зверюгой! И только став старше, понял – добрый, да. Не убил же сразу! А ведь мог! И никто бы ничего ему не сказал – его право убивать тех, кто ему не по нраву. Вот как Сергей сейчас – выйдет из темницы, а там… там кто-нибудь. И этот кто-нибудь попробует его остановить. И что тогда будет? Ясно, что будет. И другого быть не может. И вообще – пора отбросить все эти глупые рассуждения о гуманизме, о ценности человеческой жизни! Не то время, не то место. Расслабишься – проиграешь! И еще – если нужно будет повесить эту даму или скормить свиньям – он сделает это не задумываясь. Чтобы спасти и свою жизнь, и жизнь Лурка. Но не ради мести или удовлетворения патологического желания увидеть мучения человека.

Тяжелый засов легко скользнул в сторону, но Сергей замер перед дверью, собираясь с силами, не решаясь ее открыть. Что там, снаружи? Кто его ждет? А может, никто и не ждет? Может, все обойдется? Тихонько свалит отсюда, и… Там видно будет, что – «и». Вначале нужно уйти. Добраться до «пузыря». Отсидеться, отлежаться, и уж потом!

Потянул дверь на себя, сощурил глаза, уберегая их от яркого света – в пыточной было полутемно, несмотря на несколько фонарей, исправно коптивших стены. Зал ведь большой, весь не осветишь. Да и нет необходимости освещать всю комнату – главное, чтобы было светло там, где сидит писец, да висят допрашиваемые…

Как он успел – сам не понял! На уровне чутья, подсознания, когда веко опускается, чтобы уберечь глаз от раны! Стреляли не наповал, скорее всего – не наповал. Чтобы ранить и помешать двигаться. Четыре стрелы – две в руки, две в ноги. Успел убрать ноги, а две стрелы, которые должны были пробить плечи, отбил, отклонил силовым полем – они вонзились в утоптанную землю, уйдя в нее почти до половины.

Страшно заголосила, завыла магиня, похоже, что она из стрел ее зацепила. Удерживая Лурка на плече, рванул женщину к себе, прикрывая своим телом – автоматически, не соображая, на инстинкте – прикрыть вопящую женщину. Вот вбили в голову дурацкое – женщину надо защищать! Женщину надо беречь! Тьфу!

Рванул себя вверх, как Мюнхгаузен, вытаскивающий себя из трясины за шиворот и не забывший уцепить лошадь. «Лошади» мешали лететь – одна «лошадка» висела мешком, другая – завывала, рыдая, будто ребенок, высеченный злым родителем. Стрелы жужжали рядом, как разъяренные осы, и Сергей едва успевал отклонять их со смертельного пути. Те, что видел. А те, что не видел, мучительно ожидал ощутить всей своей неприкрытой металлом задницей.

Пару раз все-таки зацепило – обожгло бедро, сильно заболела голень, и штанина намокла кровью. Магиня затихла – то ли потеряла сознание от страха, то ли убили – разбираться некогда.

Лурку тоже досталось – стрела торчала у него в плече, пройдя навылет, пришпилив руку и немного войдя в шею, – не хватило энергии, стреляли-то вверх. Лучникам не хватало и точности – стрелки привыкли поражать цели, находящиеся на земле, никто не тренировал их в стрельбе по летающим мишеням. Время зенитчиков еще не пришло. Придет, надо думать… когда-нибудь. И может, даже скоро. Очень скоро.

Вверх, верх!

Толпа осталась далеко внизу – два десятка девок с луками и арбалетами, не менее сотни воительниц с мечами наголо – была ли там Глава Клана? Да кто ж ее знает? Если бы даже знал в лицо, не до разглядывания лиц! В живых бы остаться!

Бах!

Огненное кольцо вокруг! Пламя!

Бах!

Тонкий вой, свист, жар!

Пробили?! Защиту пробили?!

Фхххх… шшшш…

Шар, еще один – мимо! Только в глазах сверкнуло.