Против ветра

— Вы его не слушайте, — заметил старший механик Карташов, — он, Денисюк, и есть настоящий моряк.

В кают-компании для встречи голодавших столько времени героев был накрыт праздничный стол, но герои еле добрались до своих кают и заснули непробудным сном.

Мы с капитаном зашли в кают-компанию. Буфетчица Катя, боясь, чтобы тарелки не разбились при качке, собирала их со стола.

— Вспоминается мне случай, — сказал капитан, — когда замечательный новогодний стол остался нетронутым… Было это на Большой Земле.

НЕТРОНУТЫЙ СТОЛ

Раздвинутый обеденный стол с приставленным к нему письменным был покрыт двумя белоснежными скатертями. Центральная его часть была уставлена блюдами с залитым сметаной салатом из крабов, открытыми банками сардин и шпрот, тарелками с артистически нарезанными тонкими кусочками колбасы копченой и колбасы вареной многих сортов и сочными, отрезанными от окорока, красовавшегося в конце стола, розовыми кусками ветчины с влажными белыми каемками. Тут же стояло блюдо с ломтиками нежной лососины, которая тает на губах, вазочки с черной блестящей икрой и огромные вазы с розовыми яблоками, тяжелыми грушами и гроздьями столь редкого для Арктики винограда.

Надо всем этим, как немые стражи, высились бутылки, пузатые и граненые графины, в которых отражались сотни электрических лампочек, и заманчивые своими ярлыками бутылочки, окруженные отрядами пустых прозрачных бокалов, готовых к бою рюмок на тонких ножках и рюмочек-наперстков, всегда обиженных из-за обычного забвения, в котором они пребывают за большим столом.

У стола хлопотала хозяйка дома, молодая еще женщина с красивым профилем, узлом темных волос на затылке, в форме капитана медицинской службы. Она украшала стол большой вазой с живыми цветами — хризантемами нежнейшего фиолетового оттенка. Живые цветы за Полярным кругом под Новый год! Пусть наступающий год будет так же радостен и красив, как эти цветы.

Елена Александровна с благодарностью посмотрела на отца. Это он привез цветы и фрукты, прилетев сегодня утром на самолете из Москвы. Порывисто обняв на аэродроме дочь, он сказал своим привычным властным, отрывистым голосом:

— Чуть до самого министра дело не дошло. Но добился! До лета у тебя буду жить. От всех нагрузок освободился. Тишина нужна… заполярная!

Загорова знала, что отец рассчитывал закончить здесь свой капитальный труд, итог многолетней работы в области уха, горла, носа, виднейшим специалистом которой был профессор Александр Аркадьевич Полянов.

Александр Аркадьевич расхаживал по квартире дочери, щурился на заманчивые блюда и бутылки и потирал руки. Был он невысок, суховат, с почти седыми волосами и пшеничного цвета подстриженными усами.

Майор Загоров, командир эскадрильи военно-морской авиации, в знак взаимного понимания обменялся с тестем многозначительным взглядом.

В передней раздался звонок, и хозяин пошел встречать гостей. Вернулся он вместе с контр-адмиралом Фроловым и познакомил его с профессором.

Из передней доносились голоса. Там раздевались прибывшие с корабля офицеры. Их жены приехали раньше и приводили себя в порядок в комнате Елены Александровны.

— Опять у нас будет мало дам, — сокрушалась Загорова. Она, улыбаясь, смотрела на плотного, коренастого адмирала.

— Мы уж постараемся, чтобы вам никто здесь не мешал, — говорил контр-адмирал профессору. — Да и вообще у нас тихо. Порой даже скучновато.

— Скуки не знаю. Вот уж чего не знаю, так не знаю, — быстро и отрывисто сказал Александр Аркадьевич. — А разве вам приходится скучать, товарищ контр-адмирал?

Контр-адмирал улыбнулся уголками губ. У него было умное широкое лицо, покрытое оспинками.

— Если сказать вам по правде… то не приходится.

— Скука — это неумение приложить свои силы. Если бы я попал на необитаемый остров, то огорчался бы только от отсутствия пациентов.

Вошли гости. В столовой стало шумно.

Контр-адмирал посмотрел на часы.

— Двадцать три часа двенадцать минут.

В прихожей раздался звонок.

— Черт возьми, — сказал Загоров, — кто бы мог быть? У нас все в сборе.

Хозяин вышел. Через две комнаты в столовую доносился гулкий бас Загорова:

— С ума вы сошли! В такой день! Да ни за что на свете!

Контр-адмирал, думая, что это его вызывают по срочному делу, встал и тихо вышел.

В прихожей стоял моряк полярного флота. На рукаве его было четыре шеврона.

— Здравствуйте, капитан! Что у вас случилось, Борис Ефимович? спросил контр-адмирал, пожимая руку пришедшему.

— Сделаем так, — вмешался летчик. — Раздевайтесь, капитан. Будете с нами Новый год встречать. А там… поговорим!

— Милости просим, Борис Ефимович, — сказал контр-адмирал. — Наши моряки за честь сочтут иметь гостем капитана «Седова».

— Какие уж тут гости, Николай Степанович, — сказал моряк. — Узнал я, что тут находится знаменитый профессор. Консультация срочная нужна…

В дверях стояла Елена Александровна.

— Папу на консультацию? Он ни за что не согласится!