Против шерсти

– Ты ошибаешься. Возьми хотя бы моего папу, Сати. И Тома.

Фатия пожала плечами:

– Неужели ты думаешь, что Том захочет создать с тобой семью?

– Разве речь об этом, Фатия?! Я вообще о другом! Ты прекрасно знаешь, что…

– Ага. Ты сама все увидишь.

Я не стала спорить.

Фатия вместе с девушками смогла создать что-то по-настоящему стоящее. Что-то наподобие общины. Кошки называли друг друга сестрами, и я постепенно стала хорошо себя чувствовать в этой новой семье.

Поэтому я возвращалась туда снова и снова. Не говоря уже о том, что дома все шло не так уж гладко.

Бумажная фабрика окончательно закрылась, станки отправили за границу, а папа, как и все остальные, сидел без работы.

В один из дней перед фабрикой устроили мероприятие, на которое все бывшие работники пришли в черном. Что-то вроде похорон. Папа чуть не плакал, когда рассказывал мне об этом. Этот завод много значил для жителей нашего города. Можно сказать, он был легкими нашего города. Да, странными легкими – достаточно было увидеть желтый дым, который постоянно поднимался из труб, почувствовать запах, осознать, насколько фабрика загрязняет все вокруг, – и все-таки это были легкие города. На бумажной фабрике работало не одно поколение семей. И ее закрытие значило, что работу надо искать где-то в другом месте. Думаю, это событие сильно повлияло на то, что произошло потом. Люди были в отчаянии, внутри у них все кипело от гнева, от ощущения того, что их бросили, а мы, Кошки, приняли весь удар на себя.

В школе дела обстояли не лучше. После истории в парке Сара старательно меня избегала, а если мы все же встречались, смотрела на меня с ненавистью. Фред, да и два других парня не подали на меня жалобы в полицию. Думаю, здесь не обошлось без папиного участия. Он знал всех, кто работает на бумажной фабрике, и, наверное, поговорил с ними, чтобы все уладить.

Этим все могло и кончиться, но Морган и ее шайка из Лиги назвали меня врагом номер один. Морган сняла видео, в котором во всеуслышание обвиняла меня в покушении на убийство.

Как-то утром мы с папой обнаружили, что на нашей входной двери появилась надпись, выведенная красным.

«Здесь живет грязная кошка».

Наши соседи, маленькие старички, отвернулись, когда папа спросил, не знают ли они, кто это сделал. Никто ничего не видел, никто ничего не слышал. Это вывело папу из себя.

– Я позвоню в полицию, это ужасно.

Я положила руку ему на плечо.

– Папа, ты же знаешь, что это ничего не даст. Я сотру надпись.

Но папа ничего не хотел слышать.

Он позвонил в полицию. Когда он сказал, почему он звонит и кто он, полицейский на другом конце провода ответил:

– Надо лучше следить за дочерью, месье. Тогда никто и не будет ничего писать на вашей двери.

– Да… да как вы смеете…

В полиции бросили трубку. Папа от бессилия потряс головой.

– Ты была права, Лу. Нам придется разбираться со всем самостоятельно.

– Я ототру надпись, пап, не переживай.

Папе нужно было идти в центр занятости. Он был в ужасно мятом костюме, который был ему маловат, и попытался спрятать лысину, разделив волосы пробором на две равные части.

– Как я тебе? – спросил он.

– Ты прекрасно выглядишь, если намерен получить должность страхового агента в депрессии, который готов прыгнуть с моста. А если нет, то тебе стоит надеть что-то другое.

Папа посмотрел на меня, скуксившись:

– Откуда в вас столько иронии, мадемуазель?

Я пожала плечами:

– Это честность, мой дорогой месье. Незаменимое качество для журналиста.

– Ладно.

Папа пошел переодеться и вернулся в свитере, джинсах, кроссовках и с беспорядком на голове. Это его нормальный вид.

– Так лучше? На кого я похож?

Я улыбнулась:

– На моего папу. То, что нужно.

Я поцеловала его, пожелала ему удачи, и он отправился в центр занятости.

У меня оставалось еще немного времени, прежде чем я должна была вести Сати в детский сад, поэтому я взяла ведро, чистящее средство и щетку и попыталась стереть гадости с нашей двери.

У меня получилось только размазать краску. Через полчаса вся дверь была красная.

Перед садиком Сати стояли вооруженные полицейские. Они не позволили мне войти. При этом я видела, что какая-то женщина вошла в садик вместе с ребенком, поэтому я возмутилась:

– Я же сказала вам, что это мой младший брат!

Они ничего не хотели знать.

– Новые меры безопасности в связи повышенным риском нападения, – роботообразным голосом ответил мне один из полицейских.

Родители, которые проходили мимо нас, смотрели на меня со страхом.

Я окликнула их:

– Вы меня знаете, я Луиза, старшая сестра Сати!

Но у них были непроницаемые лица. И тогда я поняла, что происходит.

Слухи дошли и сюда: уже некоторое время поговаривали, что Кошки воруют детей. Последние исследования подтвердили, что мы бесплодны. Я даже представлять не хотела, какие эксперименты ставили ученые, чтобы это выяснить. Эти слухи были ничем не подтверждены, но сплетни сильнее правды, и те Кошки, которые слишком близко подходили к детям, предавались народному суду.

Когда вокруг начала собираться толпа, я поняла, что до беды недалеко. Мне пришлось попрощаться с Сати у входа. Он не понимал, что происходит.