Против шерсти

Потом она протянула Фатии плакат, который держала в руках.

– Так пойдет?

Фатия посмотрела на плакат и протянула его мне.

– Что скажешь, Лу?

На фиолетовом фоне была изображена девушка с черной шерстью и хищнической улыбкой. Внизу листа был написан слоган: «Больше не жертвы!» А в самом верху плаката большими буквами было выведено: «Кошки».

Фатия сказала:

– Рыжая чертовски хорошо рисует, а?

Я кивнула. Девушка обрадовалась.

– Что вы собираетесь с этим сделать?

– Мы кое-что готовим. Немного преобразим центр города. Нам кажется, там не хватает цвета. Цвета и шерсти. Правда, девчонки?

Обе Кошки расхохотались.

Фатия забрала у меня плакат.

– Если заскучаешь, приходи нам помочь.

– Давай с нами, сестра, – бросила мне Рыжая, – нам важен каждый. И мы будем рады девушкам в накидках!

– Не могу ничего обещать, я подумаю.

Фатия попрощалась со мной и вместе с двумя другими девушками пошла в сторону темного лагеря.

Я поспешила к Тому.

И вот передо мной возникла больница с приглушенным светом в окнах. Я очень хорошо знала это место. После аварии я провела здесь несколько долгих месяцев.

Я оставила велосипед у входа в реанимацию и направилась в приемный покой.

Дежурная медсестра очень вежливо со мной поздоровалась и сказала мне номер палаты Тома. Пока я еще не успела отойти, она как бы невзначай сказала:

– Будьте осторожны.

– Прошу прощения?

Она наклонилась ко мне:

– Я сказала: «Будьте осторожны». Знаете, не следовало вам выходить из дома в одиночку. Все будто с ума посходили. Каждый вечер к нам в тяжелом состоянии поступает по несколько таких девушек, как вы.

Я хотела спросить, что медсестра имеет в виду под «такими девушками», хотя прекрасно знала ответ, но она не дала мне вставить ни слова.

– Понимаете, у моей дочери то же самое, – сказала она, покусывая губы. – Мутация. И я очень за нее боюсь. Конечно, она не такая, как все, но я все-таки ее мать, и я ее люблю. О боже, все вокруг точно посходили с ума, это факт.

Казалось, еще немного, и она расплачется. Я пробормотала еле слышное «спасибо» и пошла прочь.

Как только передо мной открылись двери лифта, я погрузилась в пучину тошнотворных запахов, которые были слишком хорошо мне знакомы. Дезинфицирующее средство, полуфабрикаты, страдание, болезнь – все это помноженное на десять благодаря моим обостренным чувствам. На меня навалились воспоминания об аварии. Смятое железо, мигалки, пожарные, новость о маминой смерти, операции, стержни, реабилитация. Я почувствовала, что ноги перестали меня слушаться. Наверное, я переоценила свои возможности, когда сказала папе, что все будет хорошо. Я прислонилась к стене и начала глубоко дышать, чтобы успокоиться.

– С вами все хорошо? – раздался чей-то высокий голос за моей спиной.

Я обернулась. Позади меня стояла светловолосая женщина в бесформенных розовых спортивках и в слишком больших кроссовках. От нее пахло спиртным и сигаретами.

Когда женщина увидела мою шерсть, ее глаза округлились, и она прикрыла рот рукой.

– Все в порядке, спасибо.

Я пошла дальше и уже была у палаты Тома, когда она окликнула меня:

– Подожди, я хочу с тобой поговорить.

Я остановилась.

– Ты… ты Луиза, подруга Тома?

Я кивнула.

– Он рассказывал мне о тебе.

– Вы его мама?

Женщина закивала, у нее были влажные глаза, словно у старой собаки.

– С ним все хорошо?

– Врачи говорят, у него сломан нос и раздроблены ребра. Он останется здесь на несколько дней для обследований.

– Мне очень жаль.

– Это мало что меняет.

– Я знаю, но мне правда очень жаль.

Женщина прикусила губу.

– Он рассказывал мне о тебе, Луиза. Но так странно тебя увидеть.

Что я могла на это ответить? Она выпила лишнего, и я, глядя на ее засаленную одежду, жалела ее.

– Том всегда был особенным, – добавила она, будто в извинение за то, что сказала до этого.

– Я знаю.

– А. Так, значит, он тебе рассказал?

– Про то, что ему нравятся парни? Да, рассказал.

Женщина вытащила из кармана носовой платок и высморкалась.

Я боялась, что она станет критиковать Тома, но я ошибалась.

– Меня это совершенно не смущает. Он может делать все, что хочет. Если он от этого счастлив. Знаешь, ему с его отцом пришлось нелегко. Тот никак не мог принять, что Том вот такой, поэтому этот никчемный человек и ушел.

Том мне об этом никогда не рассказывал.

– Ваш муж бросил вас из-за Тома?

Женщина пожала плечами:

– Да, не могу сказать, что я обрадовалась этому, но я и не расстроилась. Он постоянно бил Тома. Решать проблемы кулаками у него получалось лучше, чем словами. Ладно еще я, но когда он бил моего малыша, это было невыносимо. А если он открывал рот, оттуда не вылетало ни одного доброго слова. Он говорил, что Том ведет себя недостаточно по-мужски. И напрасно мальчишка занимался механикой, его отцу все было мало. Том боялся приглашать к себе друзей, потому что это всегда заканчивалось плохо. Мой муж над ними насмехался. А родители мальчиков больше не приводили к нам своих детей. И все книги, которые читал Том, выводили моего мужа из себя. Парню было стыдно. Он читал тайком, прячась под кроватью. Мой муж говорил, что чтение – девчачье занятие.

Она замолчала и снова высморкалась.