Против Сент-Бёва

– Что я вижу? Мой малыш на ногах в такое время? «Видимо, мой повелитель принял вечер за утро».

– Нет, но малыш не захотел ложиться, не обсудив с мамой своей статьи. Как она тебе?

– Твоя мама, не учившаяся по великому Сириусу, находит ее превосходной.

– Не правда ли, пассаж о телефоне недурен?

– Весьма недурен, и, как сказала бы старушка Луиза, ума не приложу, откуда мой мальчик всё это знает, мне вон сколько лет, а я о таком и не слыхивала.

– Ну а если серьезно, не знай ты, кто автор статьи, что бы ты о ней сказала?

– То же самое, только подумала бы, что это написано кем-то более мудрым, чем мой несмышленыш, который спит не тогда, когда все остальные люди, и торчит в ночной рубашке у своей мамы в такой час. Фелиси, осторожней, не дергайте за волосы. Иди к себе, мой дорогой: или оденься, или ложись, сегодня суббота, и у меня мало времени. Как ты думаешь, уважали бы тебя хоть немного твои читатели, застав в таком виде в это время?

По субботам папа читал лекции, и обедали у нас на час раньше обычного. Это небольшое изменение в распорядке дня делало для нас субботу особым и довольно-таки приятным днем. Каждый знал, что час обеда близок и он имеет полное право на омлет и бифштекс с картофельным гарниром в то время дня, когда обычно приходится лишь мечтать о них. Кроме того, наступление субботы было одним из тех скромных событий, которые для людей с размеренным образом жизни составляют всю их радость, поглощают всё их внимание, а то и весь запас ума и изобретательности, в избытке присущий провинциальным семьям и, как правило, остающийся невостребованным. Суббота была постоянной, неистощимой и излюбленной темой разговоров в семье, и если бы кто-нибудь из нас обладал даром слагать эпос, суббота непременно стала бы сюжетом какого-нибудь эпического цикла. Бретонцам доставляют истинное удовольствие лишь песни, в которых воспеваются подвиги короля Артура, так и мы: шутки с субботней тематикой были единственными, которые могли нас по-настоящему развеселить, поскольку в них было нечто, так сказать, национальное, что помогало нам обособиться от чужаков, варваров, то есть всех тех, кто по субботам обедал в тот же час, что и в остальные дни недели. Удивление человека, не знающего о заведенном у нас порядке, пришедшего к нам в субботу по делам и заставшего нас в первой половине дня за обедом, было одним из самых частых предметов наших шуток. А Франсуаза несколько дней подряд потом всё смеялась. Мы были совершенно уверены, что там, где в силу вступает братство, основанное на столь исключительном патриотическом чувстве, как любовь к местному обычаю, сколько ни шути, всегда попадешь в точку и вызовешь благожелательную улыбку у окружающих; поэтому мы даже нарочно назначали посетителям обеденное время, провоцировали смешную сцену, предугадывали забавный диалог, подогревали изумление непосвященного. Например:

– Как! Всего два часа дня? Я думал, уже больше.

– Ну да, вас ввела в заблуждение суббота.

– Погоди, мама, еще вопрос: предположим, мы незнакомы или тебе невдомек, что в печати должна появиться моя статья. Заметила бы ты ее? Мне кажется, вот это место не читается.

– Как же можно ее не заметить, дурачок? Да это же первое, что бросается в глаза! Целых пять колонок!

– Да, господина Кальметта ^[225] это утомит. Он считает, что подобные публикации плохо смотрятся в газете и читателям это не интересно.

Тут мамино лицо приняло озабоченное выражение.