Простые истории

– Да вы кушайте, кушайте. Печенье вот. Мне его внучка из города возит. Сама работает на железной дороге, вот и может бесплатно проехать на электричке. Хорошая девочка. Как у нее день свободный от дежурства, так она ко мне. Я уже ей говорю: не надо так часто к старухе ездить, останься в городе, а то как замуж выйдешь? Уж возраст подходит. Не дело одной-то. А сама радуюсь. Признаться, иногда и ем-то только при ней. А так налью кипяточку с сухариками, да и ладно. Была соседка, корову держали, так она мне молочка с утра продаст. Теплого, свежего. Уехали. Сын подрос – и уехали. Говорят, в школу поступать надо. Учиться. А здесь нет ничего.

Баба Клава отвернулась, достала из кармана фартука, надетого на покошенный тулуп, тряпочку, протерла глаза, высморкалась.

– А корову-то они резали, так она плакала. Накануне мычала. Животина тоже. Все чует. Вот и я смерть иногда чувствую. Придет она, постоит вот так рядом, посмотрит. Я ей говорю: «Мне бы только внучку счастливой увидеть, замуж ее выдать, на дитя хотя бы одним глазком взглянуть». Нянчиться-то уж это не для меня. Какая из меня сейчас нянька. Одна развалина. На погост пора.

– Ну, затянула, – перебил ее Иван. – Будет тебе. Еще поживешь. И внучат увидишь, и правнуков.

Баба Клава испуганно замахала на него рукой.

– Что ты, Христос с тобой, что ты. Разве же столько живут. Не дай бог. Умирать надо в свой срок. И то сказать, жизнь моя тяжелая. Кабы еще я видела…

– Одним глазом-то видишь, – твердо остановил ее причитания Иван. – А там, глядишь, в город переберешься, дом продашь, операцию сделают. Будешь еще скакать, как козочка.

Старуха вежливо улыбнулась. Не стала спорить. Знала, что Иван быстро теряет терпение. Не первый уж раз он у нее останавливался.

– Ну, пора спать. Утро вечера мудренее. Ты меня, бабка, пораньше разбуди. Я калитку поправлю. А то петля совсем расшаталась.

Странная смесь ученых и простых слов в речи Ивана, его какая-то нарочитая простота и суровость ставила Григория в тупик. Он никак не мог понять, кем Иван был раньше, в прошлой жизни.

Предоставив женщинам мыть посуду и стелить постели, Григорий вышел на крыльцо, закурил, посмотрел вверх. Воздух был тепл и свеж. Небо высокое и чистое. И ни комаров, ни мошек. Даже удивительно. Вот так бы он пожил. Бросил бы все дела в городе, купил домик с небольшим огородом, засадил бы его травой и кустами, – и отдыхал.

– Хорошо здесь, – вдруг раздался откуда-то сбоку голос Ивана. – Если бы не зима…

Григорий повернул голову. Рядом с крыльцом, под кустом смородины, стояло плетенное кресло. На нем и сидел Иван.

– Принес, когда соседи уезжали. Не потащат же они это старье в город. Да и зачем? Там купят, – перехватив вопросительный взгляд Григория, пояснил Иван.

– Вы меня извините, но сами-то вы как здесь оказались? Кем будете? Если не секрет.

Иван усмехнулся.

– Служил неподалеку военным спецом. Не похоже? Одичал уже. Поговорить толком не с кем. Телевизор не смотрю, книг не читаю. Отвык. Вот и нахватался местного говора. А сам-то я издалека. Два университета окончил. Диссертацию написал. А что с того? Веришь, в первое время, как здесь оказался, думал, помру с тоски. А потом ничего. Прижился. Нашлась одна женщина. Отмыла, прикормила, обогрела. Если бы не она, совсем бы пропал. Пить начал. Да что говорить. Все, как у всех. Вот умерла она. Остались собаки, дом, посадки, хозяйство. Не бросишь, жалко. Только уедешь – все пропадет. Не пройдет и месяца, как растащат. И хоть бы на дело… Нет, спалят. У моей соседке козу прямо при ней со двора увели, у бани доски выломали, разожгли костер – и съели. Представляю все это – и не могу уехать, бросить все. Да и привык. Летом да осенью здесь хорошо. Жить можно. Из города опять же всякие родственники по домам приезжают, картошку садят. Зимой плохо. Особенно с хлебом. А я хлеб люблю. А тут что? Купишь получёрствый, заморозишь впрок – и то ладно. Но воздух какой! И простор! И небо! Это деревенским не понять. Живут, не замечают, думают, как бы в город попасть, как бы половчее устроиться. Вот и остаются такие, как бабка Клава да я – пенсионеры. Умирает село, а жаль. Будто целая жизнь умирает. Я вот здесь уже семь лет живу, а ведь не все знаю. В чем-то так и полный болван. Когда что садить, когда полоть… Бесполезен. Беспомощен. А дети наши еще меньше знают.

– Понадобится – вспомнят, – возразил собеседнику Григорий. – Вы ведь не думали, что окажетесь здесь.

– Верно.

– Идите спать! Все готово.

Из дверей показалась голова Ольги.

– Вы чего тут застряли? Курите?

– Иди к нам. Хорошо здесь, – позвал жену Григорий.

– Сейчас, только накину что-нибудь, – отозвалась она.

– Здесь тепло. Сядь, посиди. Смотри, какое небо.

Они помолчали.

– Оказывается, у Сашки есть дочь. Вся в него. Баба Клава сказала. Говорит, у них большое хозяйство. Корова, гуси. Даже трактор есть. Никогда бы не подумала, что Сашка будет работать на земле. И в кого такой? Вроде не в кого. Зря мы так поехали, надо было бы предупредить. Но как?