Пространство (сборник)

Не запасы урана. И не запасы угля...

И выходит актёр.

И, как фокусник, делает пассы,

И уходит он, зала не расшевеля.

А чего там кричать?

Ну, чего горячиться?

Ироничность и тонкость?

Да я ведь их тоже ценю.

Но нельзя же иронией жить!

Это только горчица,

Лишь приправа.

А, собственно, где же меню?

Прежде, словно меха,

Раздувавшие горны,

Поднимались манишки.

Но пафоса нет и следа.

Ведь летящие волосы

Нынче и ложны и вздорны?

Пафос вышел, как в трещинку

Тихо выходит вода.

Писем пылких не шлите.

Бросайте сухую открытку.

Не летите стремглав,

А ползите,

Слегка тормозя...

Тот поплатится жизнью,

Кто сделать способен попытку

Стать высоким,

Когда быть высоким

Нельзя.

Брюссель 1963

* * *

Жизнь — это конь, что рвётся из удил,

Что вертит крупом, скинуть наземь метя...

Жизнь может вдруг подмять,— и я ходил

С рогатиной на жизнь, как на медведя.

Жизнь — это бойкий ботик посреди

Бездн и высот. Греби же, бел от злости...

Тебе ответ? Так вот он: победи!

Как сказано в грузинском древнем тосте.

1966

ПРОРОК

И вот я возникаю у порога...

Меня здесь не считают за пророка!

Я здесь, как все. Хоть на меня втроём

Во все глаза глядят они, однако

Высокого провидческого знака

Не могут разглядеть на лбу моём.

Они так беспощадны к преступленью!

Здесь кто-то, помню, мучился мигренью?

— Достал таблетки?! Выкупил заказ?

— Да разве просьба та осталась в силе?..

— Да мы тебя батон купить просили!

— Отправил письма? Заплатил за газ?..

И я молчу. Что отвечать — не знаю.

То, что посеял, то и пожинаю.

А борщ стоит. Дымит ещё, манящ!..

Но я прощён. Я отдаюсь веселью!

Ведь где-то там оставил я за дверью

Котомку, посох и багряный плащ.

1966

КОСНОЯЗЫЧЬЕ

Косноязычье мучило меня.

Была необходима сила бычья,

Скосив белки и шею наклоня,

Ворочать маховик косноязычья.

Косноязычье вовсе не порок!

Застигнутый полупонятным зовом,

Пусть корчится измученный пророк

В борении с рождающимся словом.

Смешенье междометий и слюны.

Побольше часа надобно — не сразу! —

Чтобы, придя в движенье, шатуны

Вдруг выдавили на поверхность фразу.

Лишь пустяки легко выходят в свет!

Я с трепетом внимаю бормотанью.

Всё это вздор, покуда бездны нет

Меж мыслью промелькнувшей и гортанью.

И если мысль действительно нова,

То надо говорить с азов учиться...

Ворочаются трудно жернова —

Но льётся тонкой струйкою мучица.

1964

ПОЛЁТ

Страшные нужны усилья,

Подвиг злой и озорной,

Чтоб распластанные крылья

Приподнялись за спиной.

Сколько ж, сколько ж надо пыла?!

Смертным потом пропотей!..

Надо, чтобы проступила

Густо кровь из-под ногтей.

...На губах предстанет пена...

И тогда внизу, вдали,

Вдруг растают постепенно

Очертания земли.

1967

* * *

Я эти песни написал не сразу.

Я с ними по осенней мерзлоте,

С неначатыми,

по-пластунски лазал

Сквозь чёрные поля на животе.

Мне эти темы подсказали ноги,

Уставшие в походах от дорог.

Добытые с тяжёлым потом строки

Я, как себя, от смерти не берёг.

Их ритм простой мне был напет метелью,

Задувшею костёр,

и в полночь ту

Я песни грел у сердца, под шинелью,

Одной огромной верой в теплоту.

Они бывали в деле и меж делом

Всегда со мной, как кровь моя, как плоть.

Я эти песни выдумал всем телом,

Решившим все невзгоды побороть.

1945

МУЗКОМАНДА

Тем гимнастёрки узковаты,

А этим слишком велики.

Стоят солдаты музкоманды,

Нестройные фронтовики.

Война в них мужество вселила,

Но только флейты в их руках,

И алюминиевая лира —

Как капля на воротниках.

Идут. И глухо стонет глина

Под грохот кружек жестяных.

Гармония и дисциплина —

Двоеначалие у них!

И на привале парень тронет

Ртом инструмент — и сразу ж тут

По дому полк в тоске застонет,

Офицера слезу смахнут.

Но кто же бросит комсоставу

Упрёк из-за одной слезы,

Не запрещённой по уставу,—

Коль в неслужебные часы?..

Под артогнём, во рву, у края

Оркестр гремит, судьбой храним,

Мир хаоса преображая

Искусством праведным своим.

В пилотках набок — неказисты:

Вот тот сутул, а тот в очках.

В шинелях латаных артисты,

Богема в мятых сапогах.

Восторг в их души жизнь вдохнула.

И как легко они парят!

Развод ли это караула.

Иль похороны. Иль парад.

Им важно всё. Им всё едино.

Ведь тонко чувствуют они:

Гармония и дисциплина

Друг другу в глубине сродни.

Достаточно фальшивой ноты,

Чтобы в казарме мыть полы!

Искусства ж вечные высоты

Недосягаемо белы.

Что там? Армейская палатка?

Иль врывшийся в суглинок дот?

Бог стройности и бог порядка

Вперёд их за собой ведёт.

1965

СОН

Отец явился из полка,

в пыли, с вокзала...

Он засылал. Его рука

во сне свисала.

Я пальчиком касался шпал,

брал парабеллум...

Так — как отец — никто не спал:

он спал всем телом.

Он крепко спал о всём забыв...

Забыв о деле!..

Ему отлучку дал комдив

на две недели.

Ему природа сон дала.

Он молод, в силе...

Какие ж были там дела,

Коль так скосили?

Зарницы ночью за окном,

как бьют в кресала!..

Но спал отец могильным сном,

рука свисала.

А ночь стояла глубока,

мерцали сёла...

Но спал отец. Его рука

касалась пола.

1975

* * *

Уменье забывать,

Ходить спокойно в гости.

Уменье забивать

Упорно в крышку гвозди.

Уменье засыпать,—

Как в пруд, в подушки падай!

Уменье засыпать

День прожитый лопатой.

Молчать наперекор

Параграфам опросным...

Уменье прочно кол

В грунт вколотить над прошлым,

1967

БЫТ

Лишь только будешь ты пробит