Пространство Откровения

Силвест попытался идти быстрее, но тоннель круто шел вверх, и находить зацепки на почти зеркальной гладкости стенах было почти невозможно. Все равно что карабкаться внутри обледеневшей трубы.

Сзади — тяжелое дыхание, царапающий стену металл, отрывистые, как лай, команды.

Слишком крут подъем. Теперь уже приходится напрягать все силы, чтобы не сорваться и не улететь вниз.

— Стань за моей спиной, — приказал Силвест, оборачиваясь к голубому свету.

Паскаль протиснулась мимо:

— Что дальше?

Свет дрожал, но непрерывно усиливался.

— Паскаль, у нас нет выбора, — ответил Силвест. — Уйти от них мы не сможем. Значит, надо вернуться и встретиться с ними.

— Это самоубийство!

— Может, им будет труднее убивать нас, глядя в глаза.

Силвест подумал, что четыре тысячи лет человеческой цивилизации развеяли по ветру это заблуждение, но другой надежды у него не было. Жена обхватила его сзади руками и прижалась щекой к щеке, вглядываясь в сторону преследователей. Она дышала часто и прерывисто. Силвест не сомневался, что он дышит ничуть не лучше.

Враги в буквальном смысле слова обоняли их ужас.

— Паскаль, — прошептал Силвест, — я должен сказать тебе кое-что.

— Сейчас?

— Да, сейчас. — Он уже не мог отличить ее дыхание от своего. — На тот случай, если больше никому не успею сказать. Я и так слишком долго держал это в секрете.

— Ты имеешь в виду… на случай нашей смерти?

Он не ответил на этот вопрос. Какая-то часть его мозга была занята подсчетом минут или секунд оставшейся жизни. Слишком мало, чтобы рассказать так, как он хотел.

— Я солгал, — шептал он. — Солгал о том, что произошло у Завесы Ласкаля.

Паскаль хотела перебить его.

— Нет, подожди, — жарко шептал Силвест. — Выслушай… Мне надо поделиться… Не могу больше держать это в себе.

Ее голос был еле слышен.

— Говори.

— Все, что я рассказывал, — это полуправда.

Ее глаза широко раскрылись — овальные пустоты на тепловой маске лица.

— Это не измененный мозг Карины Лефевр стал разрушаться, когда мы приближались к завесе, а…

— Что ты хочешь сказать?!

— Это был мой мозг. Это из-за меня мы чуть не погибли.

Он помолчал, ожидая, что Паскаль как-нибудь отреагирует на услышанное или преследователи выйдут из голубого сияния, которое все надвигалось. Но ничего не произошло, и Силвест продолжил, видимо увлеченный процессом исповеди.

— Наложенные на мой разум мыслительные шаблоны стали стремительно ветшать. Мы уже ощущали хватку гравитационных полей вблизи завесы. Карина погибла бы, если бы я не отделил свой модуль от ее.

Он почти физически ощущал, как Паскаль пытается совместить эту информацию с той записью, которую она носит в своей памяти и которая является частью истории, выученной еще в ранние годы жизни. То, что она слышит, — не может, не должно было быть правдой! Ведь все так просто! Измененный мозг Лефевр начал сдавать. Она принесла себя в жертву, отстыковавшись, чтобы Силвест получил шанс вступить в контакт с чем-то совершенно чужеродным. Иначе и быть не могло! Паскаль всегда верила Силвесту… И вдруг это оказывается ложью!

— Вот что я тогда должен был сделать! Сейчас, когда все уже позади, об этом легко говорить, но тогда я не смог… ни сразу, ни потом.

Паскаль не видела его лица. Выражало ли оно сейчас радость или…

— Я не смог поджечь пиропатроны.

— Почему?

Возможно, она хотела, чтобы он ответил: это было невозможно по техническим причинам; область спокойного космоса была слишком маленькой и не допускала никакого маневра; гравитационные вихри парализовали его, чуть не сорвав мясо с костей. Но это было бы ложью, а сейчас он не смел лгать.

— Я испугался, — сказал Силвест. — Просто до смерти испугался. Больше всего боялся умереть в этом чужом мире. Боялся того, что случится с моей душой в том месте, где я оказался. В том, которое Ласкаль называл Пространством Откровения. — Он откашлялся, зная, что времени почти не осталось. — Это звучит иррационально, но тогда я все это ощущал каждой клеткой своего тела. Компьютерные модели не подготовили нас к этому ужасу.

— И все же ты это сделал?

— Гравитационные вихри разорвали наш корабль напополам. Они сделали то, для чего предназначались пиропатроны. Я не погиб… и не могу понять почему. Ведь я был обречен.

— А Карина?

Прежде чем он успел ответить — если допустить, что у него был готовый ответ, — тошнотворный запах ударил им в лицо. Опять усыпляющий газ, но теперь в несравненно большей концентрации. Он заполнил легкие, и Силвест забыл и о Завесе Ласкаля, и о Карине, и о своей роли в ее судьбе. Теперь во всей Вселенной было лишь одно неотложное дело — вычихать из легких этот газ.

Впрочем, было и другое — содрать кожу с зудящих пальцев!

В голубом сиянии появился человек. Маска скрывала его лицо, но поза красноречиво свидетельствовала об усталом безразличии. Лениво он поднял левую руку. Сначала Силвесту показалось, что в ней зажат мегафон с широким раструбом, но то, как человек его держал, говорило, что у предмета есть гораздо более важное предназначение.

Он целился спокойно и методично, пока оружие не оказалось направленным прямо в глаза Силвесту.