Пространство Откровения

Об этом Силвесту уже было известно. Конечно, люди пока узнали очень мало о способностях жонглеров, их задачах и происхождении. Но с самого начала стало ясно, что жонглеры могут «сохранить» личность человека в своей матрице, так что каждый, кто поплавал в их океане — и попутно был «разобран» и «собран» заново, — получил нечто вроде бессмертия. Эти записи могли реализовываться по нескольку раз, могли временно внедряться в разум другого человека. Процесс, в общем, был грязноватый, чисто биологический, сохраняемая запись соприкасалась с миллионами других и подвергалась их влиянию. Уже в ранние годы изучения жонглеров стало ясно, что их океаны хранят колоссальные запасы информации, что мысли инопланетян могут проникать в умы пловцов, но при этом, как правило, остаются непонятыми.

— Итак, жонглеры запомнили затворников, — подвел черту Силвест. — Но нам-то с того какая польза?

— Польза огромная, вы даже не представляете насколько. Затворники кажутся чудовищами, но базовая архитектура их умов в определенной степени сходна с нашей. Надо лишь игнорировать телесные различия. И наоборот, надо помнить, что они тоже общественные существа, что у них есть язык, причем голосовой, что они своими органами чувств воспринимают окружающую среду, как и мы. До известной степени человека можно научить мышлению затворника, но при этом он сохранит свою человеческую сущность. — Паскаль внимательно посмотрел на Силвеста. — Жонглеры образами вполне способны наложить нейронную структуру затворника на человеческий неокортекс.

Эта мысль восхитила Силвеста. Она предлагала контакт совершенно нового типа: не общаться с инопланетянином, а самому стать им. Если, конечно, Ласкаль именно это имел в виду.

— И чем же это поможет?

— Завеса не убьет вас.

— Не понял…

— Видите ли, завеса — своеобразная защитная структура. Главное из того, что находится за ней, — это даже не затворники, а технологии, которые слишком мощны и непредсказуемы, чтобы можно было оставить их в чужих руках. Многие миллионы лет затворники прочесывали Галактику в поисках опасных технологий, переживших своих создателей. Они находили вещи, которые я не могу даже вообразить, не то что описать вам. Когда-то, возможно, они служили благим целям, но сейчас могут быть использованы в качестве оружия невероятной разрушительной силы. Это техника и технологии, которыми вправе пользоваться лишь самые развитые народы космоса. Это управление пространством-временем, передвижение со сверхсветовой скоростью… да мало ли что еще, чего ваш мозг воспринять не в состоянии.

Но Силвест сомневался, что дело именно в этом.

— Тогда завеса… это что? Сундук с сокровищами, ключ от которого держат при себе самые развитые народы космоса?

— Нечто гораздо большее! Затворники защищаются от вторжения. Граница завесы — это почти что живое существо. Она реагирует на структуру разума тех, кто подходит к ней. Если эта структура не совпадает со структурой затворников… завеса дает отпор. Она локально изменяет пространство-время, вызывая бешеные флуктуации его кривизны, что-то вроде мощных гравитационных стрессов. Незваного гостя разрывает в клочья. Но если структура разума правильная, завеса вас пропустит, направит куда надо, поместив в «карман» спокойного пространства-времени.

Силвест понимал, что последствия этого открытия могут быть потрясающими. Думай, как затворник, и ты проникнешь сквозь завесу. А там что? Блистающие в сундуке драгоценности! И если у тебя хватило ума добраться до этого сундука, разве ты не вправе присвоить его содержимое? Если верить Ласкалю, затворники взяли на себя роль галактического стража и хранителя вредоносных технологических тайн. Но разве мы просили их об этом?

И в его мозгу тут же родился вопрос:

— А зачем им понадобилось сообщать вам все это, если спрятанное за завесой надлежит защищать любой ценой?

— Я не уверен, что это было сделано умышленно. Барьер вокруг завесы, возможно, дал сбой и не отреагировал на мою чуждость. Может быть, он испортился, может… гм… состояние моего рассудка ввело его в заблуждение. Как только я приблизился к границе, между завесой и мной начался обмен информационными потоками. Таким образом я и узнал то, о чем рассказываю. О том, что находится за завесой, о том, как можно обойти ее защиту. Этот орешек машинам не раскусить… — Последняя фраза, казалось, не относилась к сказанному выше; она повисла на несколько секунд, а потом Ласкаль продолжал: — Но вскоре завеса, видимо, поняла, что я чужой. Она отторгла меня, отбросила назад в космос.

— А не проще ли было вас убить?

— Может, она не была полностью уверена в правильности своего решения. Это ведь Пространство Откровения, и я все время ощущал чью-то неуверенность. Вокруг меня шли какие-то важные споры. Стремительные, быстрее мысли. Должно быть, в конце концов возобладала осторожность.

Еще вопрос. Его Силвест хотел задать с той минуты, как Ласкаль начал разговор.

— А почему вы так долго медлили со своим рассказом?