Пространство Откровения

— Если амарантийцы и в самом деле сами вызвали катастрофу, причем она совпала по времени с началом космических полетов… то наша экспедиция имеет более чем академический интерес.

— Мне не очень нравится окончание фразы. «Академический интерес»… Это звучит так, будто все остальное автоматически становится выше его. Но ты прав, нам нужно разобраться.

Подошла Паскаль:

— И в чем именно нам нужно разобраться?

— А что, если они действительно сумели как-то повлиять на солнце и оно убило их? — Силвест обернулся к Паскаль, будто хотел пронзить ее взглядом фантастически больших серебристых фасеточных глаз. — Так вот, нам не следует повторять их ошибок.

— Вы полагаете, это был несчастный случай?

— Я очень сомневаюсь, Паскаль, что они сделали это умышленно.

— Это-то я понимаю. — Журналистка не выносила, когда Силвест переходил в разговоре с нею на насмешливый тон. — И еще я понимаю, что инопланетяне каменного века не могли никак повлиять на поведение своего солнца. Ни случайно, ни целенаправленно.

— Мы знаем, что они были довольно развиты, — возразил Силвест. — Пользовались колесом и даже порохом. У них были рудиментарные познания в оптике, они занимались астрономией в связи с интересами земледелия. Путь от такого же уровня и до космических полетов человечество проделало за пятьсот лет. Было бы дурацким предрассудком считать, что иные биологические виды не способны на то же самое.

— Но где доказательства? — Паскаль встала, чтобы стряхнуть с пальто наслоившуюся мелкую пыль. — О, я прекрасно знаю, что вы скажете: никакие высокотехнологичные артефакты не уцелели — они были слишком хрупкими по сравнению с изделиями ранних эпох. Впрочем, если бы даже подобные свидетельства уцелели, что это изменило бы? Даже сочленители не умеют зажигать и гасить звезды, а они в техническом отношении развиты куда сильнее прочего человечества, включая нас с вами.

— Я знаю. И это меня беспокоит больше всего.

— Ладно, так что же говорит надпись?

Силвест тяжело вздохнул и снова повернулся к обелиску. Он позволил отвлечь себя от изучения артефакта, надеясь, что в перерыве мозг поработает на подсознательном уровне и тогда смысл надписи внезапно прояснится, станет ослепительно-очевидным, как было с ответом на одну из психологических проблем, что не давали ему покоя перед визитом к затворникам. Но истина упорно пряталась, иероглифы все еще таили свой смысл. А может, виновато напряженное ожидание? Ведь он надеялся на что-то монументальное, на что-то такое, что сразу подтвердит его идеи, хоть они и пугали его самого.

Надпись, похоже, просто сообщала о каком-то имевшем здесь место событии. Возможно, оно имело большое значение для истории амарантийцев, но надежды Силвеста едва ли оправдывало. Конечно, еще предстоит сложный компьютерный анализ, да к тому же пока Силвест располагает лишь малой частью текста, но бремя разочарования уже согнуло его плечи; обелиск его больше не интересовал.

— Что-то произошло в этих местах. Может, сражение, может, сошествие бога. Вот и все. Памятный столб. Мы узнаем больше, когда откопаем его целиком и займемся датировкой слоев. Кроме того, мы проведем ЗЭ-анализ и выясним, из какого материала сделан артефакт.

— Значит, это не то, что вы искали?

— Сначала я думал, что именно то.

Силвест присмотрелся к нижнему краю раскопанной поверхности обелиска. Текст кончался в нескольких дюймах от кладки саркофага, а чуть ниже виднелось еще что-то, уходившее под слой вечной мерзлоты. Что-то вроде карты или диаграммы — просматривались лишь верхние части концентрических кругов или дуг.

И что же это такое?

Силвест не мог да и не хотел гадать. Буря усиливалась. Звезды исчезли, над шахтой был виден лишь пылевой покров — как машущие крылья гигантской летучей мыши. Оглушительно ревел ветер. Оказаться там — значило попасть в дьявольскую переделку.

— Дайте мне что-нибудь, буду копать.

Получив лопату, Силвест начал соскребать мерзлый грунт, составлявший поверхность слоя саркофагов. Он работал с рвением заключенного, которому предстояло до рассвета прорыть длинный спасительный тоннель. Паскаль и студент тоже копали. А наверху дико выла песчаная буря.

— Я мало что помню, — сказал капитан. — Мы все еще крутимся вокруг Пухляка?

— Нет. — Вольева старалась не показать, что объясняла это уже многократно — каждый раз, как согревала ему мозг. — Мы покинули Крюгер Шестьдесят-А несколько лет назад. После того, как Хегази добыл для нас ледяную оболочку, в которой мы безумно нуждались.

— Вот как?! Но тогда где же мы?

— Идем к Йеллоустону.

— Зачем?