Пространство мертвых дорог

Ожидая, пока советник Грейвуд прибудет из Нью-Йорка, Ким возобновил связи с «Семейством Джонсонов». К тому времени он был уже широко известной и почитаемой фигурой. Он владел Кладбищем, а еще домом в деревне неподалеку от Сент-Луиса, где избранные члены «Семейства Джонсонов» могли укрыться от погони, немного отдохнуть и почистить перышки.

Ким слез с наркотиков. Один только тот укол в Блэк-Хоуке за последние полгода, и больше ничего.

Поэтому он оттягивался с трубкой. Даже если вы уже подсели на иглу или привыкли принимать опиум через рот, вы можете курить день-деньской и вас так и не зацепит. Очень небольшое количество морфина попадает в дым. Большая часть его остается в пепле. Поэтому, чтобы перейти на трубку, нужно сперва очистить организм. Киму нравился ритуал: лампа, заправленная арахисовым маслом, проворные пальцы юного китайца, скатывающие шарик и помещающие его в чашечку трубки, черный дым, втягиваемый глубоко в легкие и не скребущий горло, и наслаждение, которое охватывает тебя где-то после третьей трубки, когда опийная истома растекается по всему телу.

Ким не нуждался в телохранителе, но ему необходим был хороший помощник. Он выбрал двух самых лучших. Бой Джонс прежде работал с Джонсом, банковским грабителем. Тощий и верткий, как кот, он отлично метал нож и подкрадывался незаметно, а ловкостью рук обладал исключительной. Он умел к вытащить кролика из шляпы и прострелить эту шляпу на лету. А то, что он вытворял с нунчаки и велосипедной цепью, казалось просто волшебством. Невозможно было собственным глазам поверить.

Шарики-Ролики был прирожденным фокусником. Он мог достать свечу из пустой ладони, отгадывать карты, положить в игральную карту шесть пуль с пятнадцати футов за две пятых секунды, а уж как нож он метал! Сила, с которой правильно кинутый нож втыкается в цель, произвела на Кима большое впечатление: лезвие входит в дубовую доску на целых два дюйма, в то время как крепкий мужчина, как бы он ни старался, не сможет вонзить его глубже, чем на четверть этой глубины. Но для того чтобы попасть в цель, метая нож внакид, надо обладать очень хорошим глазомером. Шарики-Ролики попадал в цель с любого расстояния. Он делал все ловко и очень плавно. Он выхватывал револьвер более плавно, чем любой человек, известный Киму. Его движения были как гибкий мрамор. Шарики-Ролики был похож на ожившую греческую статую, его золотые кудри плотно обтягивают череп, глаза бледны, как алебастровые шарики со сверкающими черными зрачками в центре.

Ким принял их на службу и одел их в консервативные темные костюмы, так что они стали похожи на молодых руководящих работников. Втроем вместе они выглядели весьма впечатляюще и всюду выдавали себя за братьев.

Гай Грейвуд прибыл из Нью-Йорка. Он только что подыскал нужное место. Здание банка в Боуэри. Бумаги разложены на столе. Грейвуд – высокий мужчина с пепельно-серыми волосами и холодной, язвительной манерой держаться. Он – бухгалтер и адвокат, и его положение в «Семействе Джонсонов» сродни положению consigliere40 в итальянской мафии. Он отвечает за весь бизнес и юридические документы, и с ним советуются по всем вопросам, включая убийства. Он и сам опытный убийца, прошедший курс обращения с оружием по методике Карсонса, но об этом он предпочитает особенно не распространятся.

Пришла пора проверить бухгалтерию Кладбища. Джо Мертвец, который заправляет там всем, обязан Киму своей жизнью.

Уоринг, дядюшка Кима, однажды сказал ему, что, если ты спасешь человеку жизнь, тот обязательно попытается убить тебя. Гммм. Ким верил в честность и преданность Джо. Джо и гроша у Кима не украдет, и Ким это знает…

Что ж, жизнь-то он Джо спас, пребывая, так сказать, в профессиональном качестве, а разве это не меняет все дело? Это случилось вскоре после того, как Ким получил свою лицензию после заочного обучения и стал практикующим врачом. Он специализировался на извлечении пуль от полицейского револьвера и на других нелегальных операциях подобного рода. Когда Джо принесли, у того отсутствовала кисть левой руки, одежда с левого бока обгорела от пояса до ключицы, а торс и шею украшали ожоги третьей степени. Левый глаз, к счастью, не пострадал… Наложенный жгут ослабел, и кровь хлестала из раны. Шок постепенно проходил, и раненый начал стонать: это было утробное рычание, вырывавшееся откуда-то из самого живота, совершенно нечеловеческий звук, забыть который, услышав однажды, уже было невозможно.