Пространство мертвых дорог

– …как в транспорте, так и пешком… Если вы находитесь в помещении, оставайтесь на месте…

Охранник протягивает цепь через выезд со стоянки и пристегивает ее замком…

– Лица, находящиеся на открытом пространстве, должны немедленно проследовать в ближайшее убежище…

– ЭЙ, ВЫ… СТОЯТЬ! – Охранник протягивает руку за своей сорокапяткой.

Тони жмет на газ, сбивает охранника и рвет цепь. Концы порванной цепи ударяют по корпусу автомобиля со звуком, похожим на винтовочный выстрел. Тони резко поворачивает направо, покрышки визжат.

– Повторяю… Улицы закрыты для всего персонала, не имеющего спецпропусков… Нарушители будут расстреливаться на месте…

Сирены, лучи прожекторов… Тони пригибается, когда очередь из автомата разбивает ветровое стекло… Он съезжает с дороги и направляет машину вверх по крутому склону, распугав стадо мирно пасшихся коз… Скрип тормозов сзади: полицейская машина поворачивает следом за ними, луч прожектора шарит по склону.

Машина перепрыгивает через ирригационную канаву, поднимая брызги, и сворачивает налево на грунтовую дорогу. Звуки погони стихают у них за спиной.

– А сейчас мы сменим машину.

Впереди появляется повозка. Они влезают в нее, и Тони отдает распоряжения кучеру на каком-то незнакомом Киму языке…

– Он – малаец, – объясняет Тони, откидываясь на спинку сиденья и закуривая манильскую сигару.

Следом за повозкой увязывается мальчишка-попрошайка, и Ким кидает ему монетку. Они едут где-то около часа… Ночной воздух наполнен ароматами и овевает их жарким дуновением. Ким слышит стрекотание кузнечиков и кваканье лягушек.

По пути они проезжают мимо глинобитных хижин с соломенными крышами.

И вот впереди показался привязанный к мачте дирижабль… Капитан машет им рукой:

, – Ну-ка, ребятки, забирайтесь на борт… Мы уже завелись и готовы к отплытию…

Двое слуг-малайцев помогают им поднять вещи по трапу и отнести их в роскошные каюты…

– Ты же понимаешь Большую Картину, старина…

Мы шаг за шагом возвращаемся назад во времени, словно фильм, который перематывается в обратном направлении, нарушая при этом непреложные законы Вселенной и прочую херь в том же духе…

– И вовремя.

На ужин подали бифштексы из мяса кулана…

– Эти животные практически вымерли, понимаешь… – говорит Тони в промежутке между одним куском и другим.

– А подать нам американского журавля! – курлычет Ким.

– И омлет из яиц дронта!

Капитан от всей души смеется и подкручивает усы. Ким со вкусом растягивается на диване, смакуя марочное бургундское, словно пятнадцатилетний школьник на каникулах.

Тони награждает его укоризненным взглядом.

– Итак, это я возвращаюсь назад во времени, верно?

– Да, только не превышай скорости.

– Я обожаю дирижабли. Такое ощущение, словно летишь верхом на огромном набухшем члене.

– О да, очень точно подмечено! – Капитан пронзает его взглядом, одновременно проницательным и бессмысленным.

– А я бы хотел на десерт торт-безе с мороженым, – твердо заявляет Ким.

– Удивительно, но именно его я и хотел вам предложить… а еще у нас имеется вполне приличное шампанское… такое, сладковатое, да вы сами знаете…

– Reserve Heidsieck?

Когда Ким отправил последний кусок торта в рот и малаец в очередной раз наполнил бокалы шампанским, Капитан спросил, нахмурив брови:

– И чем же вы, парни, там занимались?

– Ну, Ким, как бы ты ответил на этот вопрос? Отвечай, как было положено в старые времена в частных английских школах.

– Ты хотел сказать «как если бы я продавал сценарий голливудскому продюсеру»? Одним предложением – о чем этот фильм, который войдет в историю? Потому что, если отвечать, как английский школьник, то можно ограничиться заявлением типа «Это слишком отвратительная тема, сэр!»

Тот же самый персонаж через сорок лет, говорящий в стиле Старой Тетушки:

– Никакая сила, ни божеская, ни человеческая, никогда не заставит меня поведать о том, что я увидела в этой проклятой долине… Существуют тайны, узнав которые, смертный уже не в силах сохранить рассудок. В начале времен произошло нечто столь ужасное и невыразимое, что последствия до сих пор преследуют нас через дни, годы и века, через лабиринт времени… таясь за миллионами безликих масок, скрывающих бездонный ужас… Мы возводим города, ведем войны, играем в игры, предпринимаем все возможное, чтобы забыть ужас, лежащий в истоке нашего существования…

– Ты не сможешь продать фильм, если начнешь с утверждения, что его ни в коем случае нельзя никому показывать. Вероятно, тайны, узнав которые смертный уже не в силах сохранить рассудок, действительно существуют, уважаемый мистер, только Голливуд этим не проймешь.

– Мы видели рождение человеческой речи, начало и конец Слова. Мы видели возникновение чумы, которая будет опустошать людские города наподобие яростного лесного пожара.