Пространство. Книги 1-7

– Койо из уборщиков передал. Холден живой. Заперт накрепко, по не убит.

Ком у нее внутри полегчал. Что бы там ни было, опа его не убила. И когда найдет Амоса, можно еще и это ему сказать. Как хорошо, что она наткнулась на Сабу прежде, чем на него. Надо дать знать Алексу. И Наоми. И всем. Чувство облегчения захватило ее целиком.

– Это… хорошо. А неприятности?

– Новости от Союза. Через шпионский транслятор.

– Постой… – Бобби двинулась вслед за Сабой к его каюте. – Я думала, его отрубили?

– Ради этого снова включили, – пояснил Саба. – И он сразу схватил торпеду. Драммер решила, что дело стоит риска сжечь канал связи.

– Значит, серьезное дело.

– Идем, посмотришь.

Сообщение Драммер висело на каютном мониторе. Лицо ее поразительно изменилось. Мало сказать, что президент выглядела осунувшейся и усталой. Она постарела, словно в последние несколько недель день шел за годы. Саба молча запустил сообщение с начала. Бобби дослушала до конца, повторила, чтобы ничего не упустить. Потерянная Паллада, потерянное время…

– Ну, – начала она. – Дерьмо господне…

– Угу. Поставил своих перебирать все, что мы перехватили. Хотя бы то, что успели расшифровать. Ни слова о выпавшем времени и кипящем вакууме.

– Даже если что-то найдем, тишком передать не сумеем, транслятор-то сбили.

– Тишком – нет, – согласился Саба. – Но проорать сможем. Выбрать бы время без ошибки. Медина – больше не дом. Не для нас. Будем разбегаться – может, пошлем кое-что Дому народа. Скажем, если будет что сказать. Если будет.

– И то верно, – согласилась Бобби. – План теперь такой, да? Расчистить дорогу и эвакуировать всех, кого сумеем, до подхода нового корабля?

– Подполью уже сообщил, – сказал Саба. Судя по голосу, он вымотался не меньше Бобби. – Только тем, кому доверяем. Велел готовиться. Откроется окно – на корабли и ходу. В разные стороны. Труднее убить, когда не все вместе.

– И лучше, чтобы не знали, кто куда ушел, – добавила Бобби. – Хорошо бы до ухода убрать датчики Медины.

– Было бы мило, – тускло согласился Саба.

– Ты как, держишься? – спросила его Бобби.

Саба пожал плечами, глядя на женское лицо в мониторе.

– Эта женщина – мое сердце, а я ее потерял. Корабль потерял. Место среди своих потерял. Вражеский корабль убивает мои города и станции, а теперь еще может выключить мозги всей системе разом. И на меня идет второй такой же. Все эти бронированные десантники готовы прострелить мне и моим черепушки, а самый длинный на тысячу миров язык во вражеской тюрьме. Учитывая все, я в полном порядке.

– Холден нас не выдаст. Прессе он много лишнего скармливал, но тут другое.

– Раз он у них в руках, будем и мы. Не скажу о нем дурного, но эти люди с Марса. Спроси народ из старого АВП, как марсиане вели допросы. Сломаешься, рано или поздно. Без если. Лучше бы он погиб.

– Можно сменить место, – предложила Бобби. – Есть норки, о которых не знал Холден?

– Мало, – нехотя признал Саба. – А теперь того меньше. Мои люди уже перебираются. Пока для тебя и твоих есть место, ио скоро не будет. Это ненадолго. И…

Он покачал головой.

– Что – и? – насторожилась Бобби. – Если есть что- то еще, я должна знать.

Саба повел плечами, кивнул на экран.

Когда до того дойдет, если дойдет, в какую систему нам никак нельзя? В Сол. Я мог бы попробовать любую другую. Уйти в любую. Но, куда бы ни ушел, ее там не будет. Было легче, пока работал транслятор, а без него мне как…

По темной щеке Сабы поползла слеза. Бобби отвела взгляд.

Так легко забывалось об остальных. Не только о Сабе – обо всех. О командах всех кораблей, застрявших в доках рядом с «Роси». О детях в мединских школах, о врачах в мединских больницах. Об артистах, исполняющих живую музыку перед кафе из любви к искусству. Медина больше всего напоминала космический город тех времен, когда космических городов еще не было. Она стала домом для целого поколения, и на каждого в этом поколении теперь легла тяжесть, которая делала трудным каждый день. Бобби вспомнила заключенных в клетках тюрьмы, сердитого мужчину, пришедшего на них посмотреть. Кто оставался у него в Сол, кого он там потерял? Что не давало ему уснуть по ночам?

Сколько семей, команд, родителей и детей, любовников и друзей лишились прежней жизни с открытием ла- конских врат? Речь не только о ней и команде «Роси». Не только о Сабе. Все они приплясывали на одном оползне, и никто не знал способа уцелеть.

Хотелось подобрать утешительные слова, но ложь не шла с языка. Бобби не придумала ничего лучшего, как сменить тему.

– Когда выберемся, – сказала она. Без если. Когда. Нам нужен план. Если все корабли просто рванут в разные стороны, мы потеряем связь. Им не надо знать, куда мы ушли, но нам-то надо. По меньшей мере записи: кто куда отправляется. «Каждый за себя, и бог против всех» – это очень романтично, но нам нужен план на время, когда все кончится.

Саба кивнул. Вдалеке послышались голоса и шаги.

– И не только зашифровать, но и закодировать, – добавил он. – Так, чтобы понятно было нам одним.

– Нам?

– Тебе и мне, – уточнил Саба. – Лидеры подполья, мы. Первые среди диссидентов.