Пространство и время

— Ну, мы институтов не кончали, манерам не обучены.

— Чего пришел?

— Нет, мамахен, ты меня удивляешь! Ты кому родная мать — мне или Зойке?

— Ты как это ее называешь?! — рассвирепела Валентиновна. — Иди к девкам своим и называй их там Люськами, Маньками!

— Уже наговорила, значит. Ясно. Ладно. Ну, до свиданьица. — Егор вышел и хлопнул дверью.

Зоя сидела, сдерживалась, сдерживалась, потом тихо заплакала. Поднялась, ушла на кухню и громко разрыдалась. Вовке стало тоскливо-тоскливо, он прижался к бабушке. Валентиновна погладила его по голове. «Господи, господи…» — прошептала она, встала и ушла к Зое на кухню.

Зоя зарыдала громче, Вовка забрался на кровать и юркнул под одеяло. Но и под одеялом, и под подушкой нельзя было спрятаться от тоски, которая охватила его. Чем больше он старался не слушать и не слышать мамин плач, тем слышал ясней и громче.

— Да ничего, ничего, — успокаивала ее бабушка, — Ну мало ли, ничего… Свое-то выдержать надо, выдержать, а то они наглеют… Ничего, успокойся…

— Да мама, мама… — повторяла Зоя, — да как же жить-то. Ну в чем я-то виновата, чем провинилась, что сколько живу, столько страдаю… А Вовку-то жалко, Вовку жалко… Спросит потом, где была, а что я отвечу? Что отвечу-то, господи… Что поехала за ним, думала, накопим денег, квартиру купим… приехала, а он, он…

— Ничего, ничего, успокойся… Не думай об этом. Терпи. Бабе терпеть нужно, баба без терпения — не баба… Ладно, успокойся, пройдет все…

— Обидно, ой, обидно, мама… Звал, писал, просил, сам звал, сам просил, а приехала… он с другой… что делать-то было? Куда деваться? К кому с горем своим пойти? Кому пожаловаться? Ах, тяжело-то как, тяжело как, кто бы знал…

— Ничего, ничего… Ну что ж теперь делать. Успокойся, моя хорошая, успокойся…

Когда Зоя проплакалась и они вышли из кухни, Валентиновна спохватилась:

— А где Вовка-то наш? Вот еще горе луковое… Ведь нету! — развела она руками.

3

Вовка вышел из дому; ему было скучно и грустно. Осмотрелся по сторонам и направился по улице. У забора стоял петух: Вовка петухов никогда не боялся и смело пошел мимо. Петух распустил крылья, заквохтал, а Вовка сказал: «Уходи, уходи!»

— А ты не трогай нашего Мишку! — В огороде, за изгородью, с тяпкой в руках стояла девочка и строго смотрела на Вовку.

— Ух, я ему сейчас задам! — развеселился Вовка. Вовке понравилось, что девочка была старше его, а просила так, как будто Вовка мог одним щелбаном укокошить сейчас петуха.

Вовка пожалел петуха и пошел дальше. Он и сам не заметил, как ноги привели его к дому отца.

— Видишь, вот как получается, брат, — сказал ему отец. — Не хотят наши бабы, чтобы я приходил.

— Папа, — сказал Вовка, — а мама плачет.

— Плачет, говоришь? — Отец выпустил густую струю дыма. — Вот то-то и оно, что плачет…

— Папа, — сказал Вовка, — а почему мама плачет?

— Подрастешь, узнаешь. — Отец сидел грустный и задумчивый.

— Это ты ее обидел, — сказал Вовка.

— Кого пыльным мешком пристукнут, того не обидишь.

— Дядя Женя тоже так говорил, — вздохнул Вовка.

— Какой еще дядя Женя? — спросил Егор.

— Дома у нас. Приходил, говорил… сейчас вспомню… говорил: «Зоя, тебя что, пыльным мешком по голове ударили? Едешь в такую даль…»

— Он зачем приходил-то? — спросил Егор.

— Конфеты мне приносил. И пистолет купил, так, игрушечный… И с мамой все разговаривал…

— Ясно. Ну-ка иди сюда, сопли вытрем… — Он достал из кармана платок и взялся за Вовкин нос. — Я бы этому дяде Жене…

— Больно! — закричал Вовка. У него даже слезы на глазах выступили.

— Терпи… А-а, это ты, — сказал он, обернувшись. В дверях стояла женщина.

— Меня зовут тетя Люся, — сказала она Вовке. — А тебя как?

Вовка не ответил.

— Ладно нюни разводить… «меня зовут», «тебя зовут»… Знаешь ведь — Вовка, — зло сказал Егор.

— Раньше-то не разговаривал со мной так.

— Раньше! То раньше, а то теперь…

— Смотри, Егор…

— Что смотри! — разозлился Егор. — «Смотри»!.. Ладно, замнем для ясности. Не видишь, злой как черт…

— Это из-за вас мама плачет, — сказал Вовка, отвернувшись.

— Что? — удивилась Люся.

— А ты молчи. Не суйся во взрослые разговоры, — сказал Вовке отец. — Все равно ничего не понимаешь!

— Я все понимаю, — обиженно запыхтел Вовка.

— «Понимаю»! Чего ты понимаешь?

— Я понимаю… — заговорил быстро Вовка. — Я понимаю, мама плачет… а ты не живешь с ней… Все живут вместе… все папы и мамы… а у нас мама плачет, а ты не живешь с нами… Я все понимаю…

— Слыхала? — горько усмехнулся Егор и взглянул на Люсю.

— Ты слушай, тебя касается.

— Дожил… — сказал Егор. — Сын учит жизни.

— А ты-то чему можешь его научить?

— Люська! Ты меня не трогай! Не береди душу…

— Пойдешь гулять с нами? — спросила Люся у Вовки.

— Гулянье отменяется сегодня, — сказал Егор. — Я сам пойду гулять с ним.

— Стыдишься меня?

— Сама должна соображать…

— Ну ладно, Егорша, — выдохнула Люся. — Один ноль. Пока в твою пользу.

— Ты это брось, — сказал Егор. — Тут не футбол и не мячи. Тут жизнь.

— Вот и я о том же, Егорша. О жизни.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

1

— Ну что стоишь? Пойдешь с нами по ягоды?

— Я не умею, — сказал Вовка.