Пространство для человечества

— Да дело не в тупости, — с Некоторой досадой отозвался второй. — Скорее всего именно потому, что никто хорошо не представлял, за что они взялись и с чем именно придется столкнуться. Вот и схватились за все сразу, и у них ничего не получилось. Ведь это ежу понятно, веками в человеке воспитывалось чувство собственности и беспокойства о личном благополучии. Надо было добиться того, чтобы общество взяло на себя все эти заботы. Но попытки оказались слишком неумелыми, бюрократия мечту задавила. А ведь главной задачей было совсем другое, следовало с ходу схватиться за воспитание нового отношения к труду, а не выстраивать административные пирамиды и иерархию чинопочитания. Надо было сделать так, чтобы труд на благо общества воспринимался обыденным и безусловным явлением. Воспитать новое отношение к труду попытались административными методами и при этом опору сделали на страх. Попытка оказалась неудачной. Этого стоило ожидать. Негодные средства всегда приводят к неудаче. Отсюда репрессии, отсюда усиление бюрократизма, отсюда все основные негативы того общества, которое строили после семнадцатого.

— А я думаю, что попытки будут продолжаться, — вздохнул собеседник. — Ведь этот так заманчиво — жить по совести и мечте! Что плохого, если ты будешь отдавать обществу все свои силы? Именно обществу, а не работать на какого-то хозяина, который знаменит своей хваткостью. Ты работаешь на общество, общество заботится о тебе. Не надо беспокоиться о завтрашнем дне, он будет таким же счастливым, каким оно было — твое вчера. Не надо волноваться за детей, они сами найдут себе нишу в обществе, займутся тем, чем они хотели бы заниматься.

— Ты говоришь о свободах, — отозвался после некоторого молчания собеседник. — А они оказались растоптанными. Все испортили именно репрессии. Из лагерных ворот не шагнешь в будущее, из лагерей возвращаются только в прошлое. Давай спать. Завтра Никодимыч нас погонит впереди. Сегодня впереди шли ребята Сомова, значит, завтра — мы. Знаешь, что я подумал? Плохо, что у нас почти нет книг. Когда читаешь с экрана, быстро устают глаза. Когда еще у нас будет хорошая типография!

Собеседники завозились, укладываясь поудобнее.

Таманцев прикрыл глаза. Можно было бы поспорить с Миркиным и его приятелем, но, конечно, не сейчас. Сейчас надо было спать. И все-таки приятно, когда рядом разговаривают о серьезных и нужных вещах. Интересно было бы заняться двадцатым веком и именно историей СССР. Миркин, пожалуй, прав в одном. Попытки построить гуманное и справедливое общество для всех обязательно будут продолжаться. Если однажды придумали самолет, то он непременно полетит. Сначала подпрыгнет, потом на миг приподнимется и ткнется носом в землю, но с каждым разом зависания будут все дольше, полеты длиннее, и наконец самолет полетит, ибо прогресс остановить нельзя, тем более общественный прогресс. Люди не зря мечтают о справедливости, когда-нибудь они ее добьются и вместе научатся жить в однажды построенном новом мире. Уже засыпая, Таманцев вдруг подумал, что велосипед изобретать не придется, ведь если смотреть на вещи прямо, справедливый и добрый мир уже существует здесь, в Районе, под боком у ничего не подозревающего человечества. А на Материке пытались запустить самолет Можайского с паровым двигателем. Неудивительно, что oн летал плохо.

Общество состоялось, если у него есть будущее. А в будущем Района у Андрея Таманцева сомнений не было. Хорошие люди собрались в Районе, такие люди без будущего остаться не могли.

Он уже засыпал, когда рядом с ним присел начальник разведгруппы. Плотное широкое лицо его было жестким и озабоченным. Отблески костра освещали его.

— Таманцев, спишь? — негромко спросил начальник. — Сплю, Никодимыч, — еще тише отозвался Андрей.

— Прислушайся.

Таманцев прислушался. Прежней звенящей тишины не было. Над дауном стоял гул, звук этот был хорошо знаком Таманцеву. Следопыт сел, еще раз вслушался и тревожно посмотрел на начальника.

— Слушай, Никодимыч, так ведь еще не сезон!

— Весна жаркая была, — стараясь не разбудить остальных, сказал Никодимыч. — Плохо дело, Андрей.

Глава восемнадцатая

В жизни каждого человека случаются полосы невезения.

Все вроде нормально, а потом бац! — и все становится плохо. И что хуже всего, неприятности накладываются одна на другую, и наступает момент, когда руки опускаются и не хочется ничего делать, хочется плюнуть на все и поплыть по течению. Тут главное — себя пересилить, убедить в том, что любые неприятности рано или поздно кончаются, да и нельзя в общем-то назвать случившееся с тобой истинной неприятностью, ведь каждому живущему хорошо известно — действительная неприятность в жизни случается только раз и, по счастью, эта первая настоящая неприятность является одновременно последней. После нее ничего.