Простой советский спасатель

С другой стороны, что если под операцией Сидор Кузьмич подразумевал акцию по выманиванию денег и автомобиля у Рыжовых? Тогда получается, мичман беспокоится о том, чтобы у лже-врача и его помощников все прошло успешно. А о моем здоровье заботится, чтобы я случайно не влез в процесс и не разрушил план мародеров.

Но я-то уже влез! И Кузьмичу откуда-то это известно! Черт, Леха! Ну что ты за человек такой неугомонный! Вот оно тебе надо? Живи да радуйся в молодом теле! Девчонок снимай, пиво пей, булочки свои любимые жри! Так нет же! Про это моё умение находить приключения на свою задницу в нашем поисково-спасательном отряде даже поговорка сложилась: была бы жертва, а Леха тут как тут.

У спасателей, как и у докторов, отношение к чужому горю и несчастьям обыденное: не пропускай через сердце, иначе сгоришь. Но при всем при этом лично я не мог пройти мимо человека в беде и не помочь. Галка всегда по-доброму на меня ворчала, мол, с родным мужем невозможно по городу прогуляться. То девчонку кинется спасать от пьяных дятлов, то котенка вытаскивать из-под колес. Но я-то знал правду: эти самые спасательные работы притягиваются ко мне сами по себе как магнит. А Галчонок поворчит и перестанет, потому что сама точно такая же. Мы с ней в этом плане были одинаковые.

— О, Леха, привет!

Из размышлений меня вырвал чей-то знакомый голос. Я очнулся и огляделся. Пока я размышлял над словами Сидора Кузьмича и прикидывал, как их расценивать и к чему прикладывать, так сказать, мы с мичманом дошли до опорного пункта. Возле него толпились знакомые и незнакомые парни. Видимо, такие же студенты-спасатели, как и я.

— Здорово, — кинул я приветствие на толпу, подходя ближе.

— Ну, что, ты как? Куда пропал?

Опять Игорёк. Что-то слишком часто мы с ним стали пересекаться. Надо бы справки о нём навести у Женьки, кто такой, о чем думает, чем дышит. Не нравится он мне. Ох, как не нравится. А после той истории на танцах так и вовсе вызывает непреодолимое желание зарядить в морду. Оно, конечно, не пойман — не вор. Но на разговор-то меня именно он с танцплощадки вызвал. Значит, по любому был в курсе, что и кто меня за забором ждет.

— Сам как? — сделав вид, что не заметил протянутую мне ладонь, задал я встречный вопрос.

— Да я что, я нормально, — Игорек торопливо отдернул руку и покосился по сторонам: заметил или нет кто-нибудь конфуз.

Я подошел ближе, поздоровался за руку с теми, кто окликнул по имени и постарался не отсвечивать. Судя по всему, из всей толпы лично знаком только с троими, остальных либо в первый раз вижу, либо пересекались, но незнакомы. Парни галдели, перекидывались шутками, вспоминали последний рейд. Я прислушался, пытаясь понять, участвовал я в нём или нет. По всему выходило — не был. Ну, и хорошо. А то спросят что, а я не знаю.

— О, пацаны, новый анекдот про нудистов хотите? — раздался знакомый голос.

— Давай, Фима, заряжай, — раздался нестройный хор голосов.

Рослый паренек с копной темных волос, чуть крупноватой нижней губой и смешным голосом, выступил чуть вперед и принялся травить байки. На студента он не тянул по возрасту. Но ребята его хорошо знали, и видно было, что Фима — душа компании и балагур. Анекдоты он травил не только душено, но и артистично. Наш хохот уже давно превратился в нескончаемый гогот.

— Приходит мужик на нудистский пляж, а у него и спрашивают: «Почему вы, передовик производства, примерный муж и семьянин, стали нудистом? А мужик и отвечает: „Одежду у меня украли“».

Анекдоты сыпались из Фимы как из рога изобилия. Я ржал вместе со всеми и пытался понять: откуда мне знакомо лицо парня и его голос?

— Шафрин, кончай байки травить! — незлобно прикрикнул Сидор Кузьмич, появляясь на крыльце опорного пункта.

«Ну, нифига себе! — я аж присвистнул от удивления. — Ефим Шафрин собственной персоной? Интересно, что он тут делает, в нашей провинции? Да еще и с нами в рейд!» В своем столетие я одно время с удовольствием слушал эстрадных юмористов-сатириков. Самыми любимыми были два Михаила — Евдокимов и Задорнов. Но и Шафрина с удовольствием слушал, был такой период.

Потом, правда он куда-то исчез с эстрады. Потом погиб Евдокимов, и только Задорнов продолжал радовать своими байками. Его-то я и смотрел и слушал иногда, больше никого. Старички-задротнички с теплоходика Арины Дуровицкой меня как-то не впечатляли.

А тут, надо же, стоило попасть в семьдесят восьмой, чтобы вживую послушать начинающего свой сатирический путь Шафрина!