Простой советский спасатель

— Алексей. Для друзей Леха. Ты как умудрился? Хочешь сказать, этот тоже на учителя начальных классов учиться? — я покосился на тело, которое застонало и попыталось пошевелиться.

— Нет, конечно, — Виталик осторожно улыбнулся. — Мы живем в соседних комнатах. Я ему шпоры писать отказался. Вот и … — парень развел руками. — Спасибо… Я твой должник.

— Пошли отсюда. Сейчас очнется, снова быковать начнет. А у меня сегодня нет желания вести воспитательные беседы.

Мы вышли из туалета и двинулись по коридору в сторону комнат. Черт, а я ведь не знаю, из какой вышел, когда отправился на поиски сортира. И что теперь делать? Думай, Леха, думай! Со Светиком мы встретились где-то через три двери от нашей с Жекой комнаты. Возле кухни, значит, ищем пищеблок, а оттуда и до Женьки рукой подать.

И все-таки странный сон. По идее, именно я должен всем управлять в собственном сновидении. А тут драки, Светики с бутербродами, Виталики незнакомые. Причем впервые на моей памяти еда во сне имеет не только запах, но и вкус. Не знание о них, а самые что ни на есть реальные ощущения.

— Лех, ты в какой комнате живешь?

— Там, — я кивнул головой. — Слушай, а пошли на кухню. Может там девчонки жратвы какой подкинут? Светик-Семицветик сегодня такие бутерброды наваяла! — я закатил глаза. — Пальцы оттяпаешь!

— Даже не знаю… — Виталик все еще насторожено на меня поглядывал, стараясь делать это незаметно, словно оценивал мою адекватность.

Видимо не каждый день за него заступаются. Хотя, думаю, на него впервые кто-то в общаге напал.

— Скорее мы половником получим от девочек, чем нам супа нальют.

— И часто он тебя так третирует?

Я пропустил мимо ушей его слова про студенток, мне просто нужно было добраться до кухни, а дальше я уже соображу, где наша с Жекой комната. Интересно, а это нормально: считать во сне своим место в общаге?

— Нет… — первокурсник замялся. — Сегодня впервые… Обычно просто достает словами, оскорбляет, требует домашку списать или конспект заставляет переписать.

— И что? Ты переписываешь? — я покосился на мальчишку.

Ну да, переписывает, куда ж ему деваться. Учится на девчачьем факультете, со спортом если и дружит, то с какими-нибудь шахматами. Так что у здоровых лбов, не отягощенных интеллектом, целый букет шуток и издевательств для пацана.

Даже мишень на спину вешать не нужно. У него на лице написано: пни меня. Хотя… в туалете он сопротивлялся. Проиграл бы, конечно, и в унитаз увалень его бы окунул, но без боя, думаю, сдаваться не собирался. Значит, характер есть. Помочь что ли?

Черт, Леха, остановись! Это всего лишь сон. Ты кому собрался помогать? Своей же собственной галлюцинации? Вот очнешься и расскажешь мозгоправу, что тебе снилось. Он тебе по полочкам разложит, что было, что будет и чем сердце успокоиться.

Хотя нет, ничего-то ты Алексей Степанович не расскажешь никакому психу. Иначе отправят тебя на реабилитацию под Ростов в санаторий, а то и вовсе спишут на гражданку с каким-нибудь мудрёным психологическим диагнозом. А без работы я не смогу. Не сопьюсь, конечно, но и долго не протяну.

— Лех… ты куда? Пришли мы, — Виталик замер возле прикрытой двери.

— Задумался! — я широко улыбнулся и не менее широко распахнул двери в студенческий пищеблок, в котором в реальной жизни никогда не был. — Привет, девчонки! А не угостите ли двух несчастных рыцарей пирогами да блинами? Можно и супчиком, подойдут и пельмешки с пылу с жару! А мы для вас… — я подмигнул обалдевшим от моей наглости трем девчатам, кашеварившим на кухне, — все, что хотите сделаем. Правда, Виталя?

— Д-да, — смутившийся Виталик смущенно отводил глаза от раскрасневшихся от готовки девушек в домашних коротких халатиках.

— Леший, ты своим куротницам сказки рассказывай, а нам не надо, — хихикнула черноглазка, помешивая что-то в небольшой кастрюльке. — Знаем мы тебя, правда, девочки?

Девочки нестройно закивали, подтверждая слова подруги. Но стрельнуть глазками из-под ресниц и кокетливо улыбнуться успели, поправляя кто пуговичку на халатике, кто платочек на голове.

— Да какие курортницы, радость моя черноглазая? Черноглаа-азая каза-ачка, наливай-ка нам борща! — на свой лад перепел я фразу известной песни. — Признавайся Галка, казачка ты или нет? Борщ-то наш кубанский варить умеешь? — широко раскрыв руки и делая вид, что сейчас подойду и схвачу в охапку, гаркнул я.

Черноглазая и черноволосая Галина заверещала, выхватила ложку из кастрюли и замахнулась на меня, отскакивая в сторону. Подружки запищали из солидарности, больше хихикая и делая вид, что будут сопротивляться.

Да уж, если и был секс в СССР, то точно в советских общежитиях. По-другому никак. Вон они, какие… аппетитные, свежие, не изуродованные силиконом ни разу. Все свое, натуральное, так в ладони и просится… обнять, подержать, поцеловать.