Простой советский спасатель 3

— Кхм… — начальник хмыкнул, но ответил. — Видишь ли, о том, что ты… кхм… предполагаемый родной внук старика Лесакова, мы знаем давно. Но… наблюдения за тобой не было. Ты охотно сотрудничал со мной, — тут Кузьмич ехидно улыбнулся. — Поэтому все время был под контролем.

— Сотрудничал? Вы о чем? — наигранно удивился я, надеясь узнать подробности отношения Лесакова младшего с начальником отделения ОСВОД.

— Алексей, — мичман поморщился, — не придуривайся. Статья сто пятьдесят четвертую за спекулянтство никто не отменял. Торговля из-под полы спиртными напитками прекрасно под нее попадает.

«Ах, ты ж, сволочь какая! — внутри все заклокотало от злости. — Сам, значит, пацана подвел под монастырь, чтобы теперь шантажировать?! А я-то уши развесил, как дурак, решил, что Кузьмич, несмотря на контору, человеком остался. Гнида он, а не человек!»

— Поэтому, дорогой друг, выбор у тебя небольшой: сотрудничать или под статью пойдешь. А это, сам понимаешь, конец всему. Учеба, работа, перспективы — все коту под хвост.

— А доказательства? — я едва сдерживался, чтобы не выматериться вслух.

Вот поэтому и пел канарейкой товарищ Прутков все это время, заходил то с одной стороны, то с другой. Прощупывал, проверял студента, прикидывался добрым полицейским. Тьфу ты, особистом. И я хорош, почти поверил, решил, что раз старше по факту рождения, значит, смогу объегорить, выкрутиться. Не срослось.

— Доказательства, говоришь? Имеются, Алексей, доказательства. По всем направлениям. И к делу Рыжовых тебя привязать — раз плюнуть.

— Это каким еще образом? — опешил я.

— Ну как же, — улыбнулся Сидор Кузьмич. — Скрыл преступление, препятствовал следствию, способствовал побегу преступника.

— Я?!

— Ты, Лешенька, ты, — еще ласковей улыбнулся Сидор Кузьмич. — Рыжова старшего кто поймал, а потом отпустил? Ты, товарищ дружинник.

— Да не ловил я его! — психанул я. — Я его даже не догнал!

Черт, Леха! За базаром следи, идиот малолетний!

— Вот, — Сидор Кузьмич назидательно поднял вверх указательный палец. — Не поймал, а способствовал побегу.

— Да каким образом-то?

— Почему один вдогонку побежал? Почему товарищей с собой не позвал, никому не сказал, что преступника опознал? Почему на помощь не позвал, когда понял, что преступник уходит?

Да что за развод такой тупой?! Я смотрел на мичмана во все глаза и не мог поверить, что этот бред он выдает за чистую правду и не морщиться. Хотелось рассмеяться в лицо товарищу, но я вдруг отчетливо понял: не то время, не то место, да и я слегка не в том положение, чтобы встать и уйти.

Как-то вдруг навалилось осознание, что я действительно в другом времени, в чужом теле. И если до этого мне казалось, что я принял ситуацию и живу, отталкиваясь от здесь и сейчас, то по факту выясняется ни черта подобного. Я по-прежнему там, в своем прошлом, точнее, будущем, живу надеждой на то, что все это мне снится.

— Так, Сидор Кузьмич… — я поднялся с дивана и встал напротив совершенно незнакомого мне человека. — Вам не кажется, что мы куда-то не туда пошли? Угрозы, шантаж, подстава.

— Что-о-о? — мичман обалдел от моей спокойно наглости.

— Подождите, — я мысленно матернулся на себя: ка же трудно быть молодым пацаном, когда ты давно уже взрослый мужик и привык решать проблемы другими способами. — Я что хочу сказать. Сидор Кузьмич, давайте начнем сначала. Готов обсудить аспекты сотрудничества. В пределах разумного. Вы хотели рассказать мне про моего деда, точнее, доказать, что Фёдор Васильевич действительно является мои родственников. Как и товарищ Лесовой, если я не ошибаюсь? Я готов выслушать Ваши аргументы, и если предоставленные факты меня убедят, покажу Вам архивы моего… хм… предполагаемого дедушки.

— Если? Ты ничего не перепутал, товарищ Лесаков? — Кузьмич как-то быстро вял себя в руки и снова давил взглядом и силой. Но я уже вроде пришел в себя, выключил клоуна и включился в советскую действительность.

— Никак нет, Сидор Кузьмич, — вытянулся я во фрунт. — Покажу, расскажу, поделюсь своими предположениями. Если архивариус Лесаков действительно является моим родственником.

Глава 12

— Заканчивай дурить, — буркну Сидор Кузьмич. — Принимается.

К моему удивлению, мичман шагнул ко мне и протянул руку. После секундного колебания, я пожал мозолистую ладонь, заключая временное перемирие. Не знаю, догадывался ли об этом Кузьмич, но я для себя четко решил: слушаю его версию и делюсь частью информации.

Для Пруткова это невыгодная сделка, вот только он об этом не догадывается: знаю я мало, в основном мои умозаключения строятся на происшествиях и моих домыслах. Что касается архива — тут я буду категоричен до последнего: либо изучаем вместе, либо никак.