Просто жизнь…

Пётр полностью согласился с такой концепцией и пообещал, что до конца марта он собирает материал, штудируя все доступные ему научные иностранные журналы, в апреле пишет сам доклад и в конце апреля передаёт его профессору для корректировки.

Намёки на то, что хорошо бы его принять лаборантом на кафедру, основным занятием которого будет перевод статей из научных журналов по заказам профессора, понимание не нашли. Было высказано пожелание сначала подготовить доклад, доказав тем самым свои интеллектуальные и переводческие возможности, а уж «потом будет суп с котом».

Когда Пётр освободился, Маша уже ждала его около кафедры.

Похоже, здесь она была довольно долго, так как успела устать стоять на ногах и теперь сидела на подоконнике.

– «Хорошо!», – воскликнула она, увидев его. Подбежала и чмокнула в щеку. – Закончила сессию без троек! Жаль только, что стипендии не будет. Пошли в кафе отмечать мой успех. Только денег у меня немного: придётся обойтись без шампанского.

– Разберёмся! В какое кафе пойдём?

– Давай на Невский в «Север»! там очень вкусные пирожные.

После посещения кафе они долго гуляли по городу. Погода стояла отличная: лёгкий морозец, ветра не было, только падал снег.

Расстались они около общаги Маши. Долго целовались и договорились не пропадать. Маша обещала вплотную заняться просьбой Петра, а он предложил сходить в субботу в кинотеатр «Ленинград», где и встретиться перед началом сеанса, начинавшегося в семь часов вечера. Билеты он купит. Маша с радостью согласилась.

* * *

Придя первый раз в университет после зимних каникул Петру немедленно сообщили, что его в общежитии искал родственник, приехавший издалека и надеявшийся найти ночлег. К сожалению, никто не знал адреса его съёмной квартиры и в Ленинграде ли он или уехал на каникулы домой, поэтому ничем помочь родственнику его соседи по общаге не смогли.

Никаких родственников, кроме матери, у Петра не было, поэтому первое, что ему пришло в голову: его искал тот самый молодой человек, который дал визитку консультанта-нумизмата. И искал именно потому, что он не явился на обусловленную встречу. А адрес общежития был указан в заявке на посещение библиотеки.

«Похоже у „нумизматной мафии“ всё схвачено. Бандиты даже могут познакомиться с личными данными людей, желающих в законном порядке получить доступ к каталогам монет. Не удивлюсь, если сегодня этот молодой человек будет искать меня в универе или встретит на выходе из него. Могу сказать: пришлось срочно уехать из города, возникли неотложные дела. Однако, тем самым покажу свою незаинтересованность в скорейшей встрече с консультантом-нумизматом, что может привести к посещению моей квартиры налётчиками. Ведь проследить меня до неё им будет не сложно. Как же поступить? Сам-то я этих бандитов не боюсь: всегда смогу постоять за себя, а вот клад… Где же его зимой можно спрятать так, чтобы и не нашли его, кому не надо, и близко от меня был? Дом, где я живу, пятиэтажный. У него есть подвал и чердак. Оба запреты на навесные замки. Ключей от них у меня нет. Но замки простые, я их и проволокой открою. Вот только не знаю, можно ли хорошо спрятать клад в тех местах. Сегодня после универа первым делом поднимусь на чердак, посмотрю, что там и как. Может быть пригляжу место. В подвале сыро, там прятать клад не стоит. И идти сегодня домой мне надо будет осторожно, чтобы хвост не привести. Вот не было печали!»

* * *

После университета Пётр сначала отправился в публичку записываться в научный отдел с литературой на иностранных языках. Для этого одного паспорта оказалось недостаточно: потребовалось письмо из СНО университета с просьбой допустить студента до этого «сверх тайного отдела» библиотеки. Пришлось возвращаться обратно и идти в СНО. Там тоже сказали, что им надо письменное ходатайство от профессора на подготовку такого письма.

«Дурдом какой-то! Чтобы решить элементарный вопрос надо обегать пол Ленинграда, потревожить занятых людей и, непонятно, во имя чего! Ну, какие секреты могут содержать научные зарубежные журналы и почему к ним нельзя допускать студентов, знающих иностранные языки? Хотя вспоминаю, в прошлом мире было то же самое. Маразм рулит везде в СССР!»

Пока Пётр бегал по Ленинграду, то постоянно сторожился соглядатаев, но ничего не заметил.

«Не будут они за мной столько времени следить: мало ли куда я пойду и когда вернусь домой. Всё же сначала попытаются узнать, почему не пошёл на встречу с консультантом, то есть ловить меня будут около универа сразу после занятий. Сегодня никого не было. Так что ждать их надо в ближайшие дни, если вообще придут. А может просто паранойя у меня разыгралась? Никому я не нужен, просто „накрутил“ себя чрезмерно?»