Просто жизнь

Вьюгин кивнул и с тоской подумал, что теперь не оберешься неприятностей. Он вспомнил наконец фамилию солдата, подменявшего Сидорова, и, обернувшись к нему, приказал:

— При мне побудешь, Сапелкин!

7

Дышалось трудно. Воздух совсем не походил на обычный — воспринимался как что-то плотное, тугое, что можно рассмотреть и даже пощупать. Егор чувствовал: легкие вздуваются, как кузнечные мехи. Голова гудела, в висках постукивали молоточки. Бойцы лежали тесно, прижавшись один к другому. В самом дальнем углу охал младший сержант. Его бил озноб, и он покрикивал на всех, кто выходил по нужде:

— Холодно же, черти!

А Егору было жарко. Он расстегнул ворот гимнастерки. Это не принесло облегчения. Егор подумал, что в таком пекле запросто можно испечь пирог. Их привели сюда минут сорок назад. Егор решил уснуть, но перед глазами возникла Надя, возникла так отчетливо, что захотелось дотронуться до нее. Полтора часа назад он увидел девушку, и, не сговариваясь, они пошли в лес; остановившись под каким-то деревом, с которого капала вода, долго-долго молчали, смущенные и взволнованные. Егор не помнил, кто первый заговорил, не помнил, о чем спрашивал девушку. В памяти осталось только то, что отвечала она. Ее слова отзывались в сердце сладчайшей музыкой, и Егор продолжал вслушиваться в эту музыку, старался не обращать внимания на духоту, отгоняя мысли о смерти.

Дышать становилось все трудней. «Все равно не уснуть», — решил Егор и, переступая через спящих, выбрался на свежий воздух.

Дождь не стихал. С деревьев скатывались капли, шлепались в лужи, из которых выбегали узенькие ручейки. Делая замысловатые петли, они устремлялись к Дубисе. Она была совсем рядом. Егор слышал негромкий плеск волн, вдыхал запах тины. Он напряг глаза, но не увидел реку: было темным-темно и от этого чуть страшновато.

Егор увидел реку и тот, противоположный, берег, когда над Дубисой повисла осветительная ракета. Ее свет был тусклым, но Егор все же заметил облачко дыма, отлетевшее от ракеты. Взгляд успел схватить ряды колючей проволоки, окопы. Егор подумал, что, наверное, очень скоро ему придется бежать вместе с другими бойцами к этим окопам, и еще неизвестно, удастся ли добежать до них; может получиться так, что его тело, пробитое пулей, повиснет на колючей проволоке и останется на ней до конца боя. От этой мысли снова стало страшно, по телу рассыпались мурашки.

Послышался какой-то шумок. Егор насторожился, стал всматриваться в темноту.

— Вот блиндаж! — услышал он.

Кто-то спрыгнул в окоп. Подойдя вплотную, зажег спичку.

— Ты?

Егор узнал Рыбина и почему-то обрадовался.

— Промокли мы до самых костей, — пожаловался ефрейтор. — На пути поломка была. Первым делом обогреться и обсушиться надо.

— В блиндаже битком, — предупредил Егор.

— Втиснемся!

— Навряд ли.

— Втиснемся! — уверенно повторил Рыбин и обернулся. — Скоро вы там?

— Сей секунд, Лексей!

— Ездовой наш, Фомин, — объяснил Рыбин.

Фомин спрыгнул в окоп вместе с другими бойцами.

— А Кущ где? — поинтересовался Рыбин.

— До ихнего командира ночевать пошел. — Фомин кивнул на Егора. — Оне сегодня в настроении. Так что, Лексей, смело можешь тикать, если какая на примете имеется.

— Сдурел, старый? — рассердился Рыбин.

Фомин отступил на шаг.

— Ты ведь, Лексей, такой: юбку увидишь — ноздри раздуваешь.

— А ты как думал? — огрызнулся Рыбин. Повернувшись к Егору, спросил: — Женщины тут есть?

Егор почувствовал, как его рот помимо воли растягивается до ушей.

— Та девушка тут.

— Какая девушка?

Егор обиженно засопел.

— Надя? — догадался Рыбин.

— Она.

— Не может быть!

— Точно, — подтвердил Егор. И на всякий случай добавил: — Недавно разговаривал с ней.

«Значит, сбылось», — подумал Рыбин и спросил:

— Объяснился?

— Да нет.

— Чего?

— Боялся, что не поверит.

— А я сразу ошеломляю их. Женщины любят смелых и напористых.

— Не все, — подал голос Фомин.

Рыбин покосился на него.

— Пошли, что ли.

Из блиндажа пахнуло духотой и почти тотчас раздалось:

— Холодно же, черти!

— Не ори, — беззлобно сказал Рыбин. — Дышать нечем, а он — холодно.

— Больной это, — предупредил Егор. — Наверное, малярия.

— От такой вонищи какая хочешь хворь прицепится, — пробормотал Фомин.

Рыбин рассмеялся. Смех разбудил бойцов. Кто-то проворчал спросонок:

— Кто там глотку дерет?

— Боги войны прибыли, — объяснил Рыбин. — Ну-ка потеснитесь, ребята!

Егор подумал, что кому-то придется спать стоя, но после недолгой возни, к его удивлению, разместились все: кто-то лег бочком, кто-то поджал под себя ноги. «Как в переполненном трамвае, — подумал Егор. — Даже пошевелиться нельзя».

— На волю пойду, — сказал он.

— Под дождем кемарить будешь? — подковырнул Рыбин и потрогал заметно подросшие за последние дни усики.

— Зачем под дождем? В лесу стог есть — сам видел.

— А не побоишься один?

— Н-нет. — Егор подумал, что в лесу, пожалуй, будет страшновато, но отступать было поздно.

— Я тоже пойду! — неожиданно сказал Рыбин. — Зароемся в сено — хорошо будет.

— И я с вами, — присоединился Фомин.

Стог нашли быстро. Он был огромный, издали походил на покинутый дом. Фомин растер несколько сухих травинок, понюхал их:

— Прошлогоднее!