Просто пространства: Дневник пользователя

Изъездить весь мир, избороздить его вдоль и поперек — это будет всегда значить, что мы познали несколько аров, несколько арпанов земли: кратчайшие вторжения в бесплотную древность, дрожь в предвкушении приключений, беспрецедентные поиски, завязшие в легкой дымке, от которых наша память сохранит лишь несколько подробностей. Помимо вокзалов и дорог, сверкающих взлетных полос аэропортов и узких кромок земли, которые несущийся с большой скоростью ночной поезд освещает на краткий миг, помимо так долго ожидаемых и так поздно открытых панорамных видов, помимо нагромождений камней и скоплений произведений искусства, останутся, может быть, трое детей, бегущих по совершенно белой дороге, или домик на выезде из Авиньона с решетчатой деревянной дверью, некогда окрашенной в зеленый цвет, темный контур деревьев на вершине холма в окрестностях Саарбрюкена, четыре веселых толстяка на террасе кафе в пригороде Неаполя, главная улица Бриона, в Эре, за два дня до Рождества около шести часов вечера, прохлада крытой галереи на рынке Сфакса, крохотная плотина на шотландском озере, извилистая дорога под Корволь-л’Оргейо… А с ними — неодолимое, мгновенное и почти материальное ощущение конкретности мира: что-то светлое, более близкое к нам; мир уже не как неизбежный маршрут, непрерывная гонка, бесконечное испытание, повод для безнадежного накопления или иллюзия покорения, но мир как обретение смысла, восприятие земного письма, той географии, авторами которой, уже позабыв об этом, являемся мы сами.

Пространство

…так что мир и окружающее пространство выглядели зеркалом друг друга — изукрашенные иероглифами и идеограммами, которые могли быть знаками и в то же время могли ими не быть. Известковое отложение на базальте, взметенный ветром гребень на слежавшемся бархане, глазки павлиньих перьев (жизнь среди знаков постепенно научила видеть таковые во множестве явлений, существовавших раньше просто так, обозначая лишь свое присутствие, и сделала эти явления знаками самих себя, прибавив их к числу оставленных специально теми, кто хотел оставить знак), полосы, запечатленные огнем на сланцевой породе, четыреста двадцать седьмой — чуть скошенный — желоб на карнизе фронтона мавзолея, череда полосок на телеэкране под влиянием магнитной бури (ряд знаков превращается в ряд знаков знаков, знаков, повторяемых бессчетно, — всегда одних и тех же, но и всякий раз отличных, так как к намеренно оставленному знаку добавлялся появившийся случайно), не вполне прокрашенная ножка буквы Р, пришедшаяся в одном из экземпляров «вечерки» на дефект бумаги, одна из восьмисот тысяч отметин на гудронированной стенке кессона в доках Мельбурна, след неожиданного торможения на асфальте, статистическая кривая, хромосома…

Итало Кальвино

(«Космикомические истории») ^{10}

Мы пользуемся глазами, чтобы видеть. Наше поле зрения открывает нам безграничное пространство: нечто более или менее круглое, которое очень скоро прерывается справа и слева и не продолжается ни ниже, ни выше. Скосив глаза, мы можем увидеть кончик нашего носа; поднимая глаза, мы видим, что есть верх; опуская глаза, мы видим, что есть низ; поворачивая голову, сначала в одну, потом в другую сторону, мы даже не можем полностью увидеть то, что нас окружает; приходится поворачиваться всем корпусом, чтобы увидеть все то, что есть позади нас.

Наш взгляд пробегает пространство и дает нам иллюзию рельефа и расстояния. Именно так мы выстраиваем пространство: вот верх и низ, лево и право, впереди и позади, близко и далеко.