Просто поверь

В Лондоне шел дождь. После солнечной Италии, где затянутое тучами небо – это событие поистине государственного масштаба, даже теплый летний ливень казался кощунством. Рэймонду не нравился ни этот дождь (хотя, казалось бы, должен – с дождем у него были особые отношения), ни вечерние улицы города (он забыл, сколько здесь отребья), ни возница наемного экипажа, который пришлось нанять в порту. Никто не знал, когда приедет Рэймонд и приедет ли, хотя отец, конечно, ждет подобного ответа на свое послание; никто не встречал его, и уж тем более не озаботился привести верховую лошадь для хозяина. Кевин заикнулся было о том, что он все раздобудет, однако Рэймонд остановил порыв слуги. Экипаж быстрее.

Дом совсем не изменился. Все тот же фасад с облупившимися кариатидами, все те же дубовые двери, срубленные, казалось, еще при Вильгельме Завоевателе, и два фонаря над входом, в которых еле теплится жизнь. Гостей тут сегодня явно не ждут, да и вообще приемы в особняке Хэмблтонов – явление редкое. Пока Кевин расплачивался с возницей, скандалившим из-за нескольких пенни, Рэймонд поднялся по ступеням и забарабанил в дверь. Кевина тут не знают и могут не сразу открыть, а лицо хозяина известно всем обитателям особняка, даже крысам в подвале. Судя по тем новостям, что доносились до Рэймонда в его итальянском добровольном изгнании, тут годами ничего не менялось.

Сначала приоткрылось окошко на двери, оттуда глянул любопытный глаз, послышалось ойканье, и сразу загремели засовы. Служанка, которую Рэймонд смутно помнил, присела в реверансе, который был проигнорирован.

– Добро пожаловать, сэр. Мы ждали вас, но не думали, что вы приедете так скоро.

– А когда ждали – через год-другой? – хмыкнул Рэймонд, входя внутрь и оглядывая холл. Все чисто и… пусто. Несмотря на то, что здесь стоял большой стол, на который дворецкий обычно складывал шляпы и перчатки приходящих с визитом гостей, и сторожили двери кованые подсвечники, все равно ощущалась неприкаянность. «Да что такое! – рассердился Рэймонд сам на себя. – Отчего я думаю о плохом? Я вернулся домой. Я должен радоваться».

Но радости почему-то не было.

Энтони, невысокий пухлый мужчина средних лет, который служил в лондонском доме Хэмблтонов дворецким уже лет десять, выскользнул откуда-то из-за лестницы и всплеснул руками.

– Лиз, что же ты стоишь! Немедленно доложи хозяину, что приехал мастер Рэймонд. Сэр, позвольте вашу шляпу и плащ. Я велю отнести багаж в вашу комнату, сэр.

– Мой слуга отнесет. Кевин, – Рэймонд кивнул на того, только что втащившего в прихожую два саквояжа, – это мистер Мейси, он управляет лондонским домом. Энтони, мой камердинер Кевин Вуд. Отец в кабинете?

– Скорее всего, да, сэр, если не перешел в библиотеку. Некоторое время назад я подавал ему чай в кабинет.

– Прекрасно. Можешь не провожать меня. Лучше позаботься, чтобы Кевин отнес багаж в нужную комнату. – Особняк был старый (хоть и не времен Вильгельма), и в коридорах запросто можно было заплутать. – Остальное прибудет чуть позже.

– Как скажете, сэр.

Библиотека и отцовский кабинет располагались на втором этаже – не на третьем, под крышей, которая иногда протекала, и не на первом, где городской шум слишком уж мешает работать. Имелся в доме такой остров знаний и сосредоточенности, куда допускались не все. Рэймонд, например, до пяти лет туда не заходил, пока не доказал, что может вести себя спокойно в течение длительного времени. Поднимаясь на второй этаж, сейчас Рэймонд вспомнил об этом и не удержался от улыбки. Что бы ни происходило между ним и родными, дом никогда его не предавал. Он всегда был простым и понятным – картины, стены… книги. Множество книг в разных обложках, потрескавшихся, новеньких, бумажных, а то и вовсе без обложек, – в шкафах от пола до потолка. Это был рай. Любое место, где жили бумаги и книги, Рэймонду казалось лучшим на земле.

Может, и хорошо, если отец в библиотеке…

Он действительно оказался там. Джонас Хэмблтон, которому стремительная Лиз доложила о приезде сына, сидел в кресле у огня, но поднялся, когда Рэймонд вошел. Отцу было уже далеко за пятьдесят, и Рэймонд с беспокойством и даже некоторым раздражением подумал, что за те годы, пока он не видел лорда Хэмблтона, тот сильно сдал. Некогда густые волосы поредели и зачесаны назад, чтобы скрыть проплешины; у рта, на лбу и у глаз прибавилось морщин; и рука, которую отец протянул для приветствия, еле заметно дрожала. Старость подкрадывается незаметно, закутывая тебя в мягкий кокон, лишая сил. Рэймонд надеялся, что, когда придет его собственный черед, он встретит немощь достойно.

Пока же он пожал отцовскую руку; лорд Хэмблтон сделал движение, словно намереваясь обнять сына, однако Рэймонд отступил, и объятие так и не состоялось.

– Я сказал, чтобы накрывали к ужину, – произнес отец, – и очень рад, что ты успел к нему. Здравствуй, Рэймонд.

– И вас я приветствую.

– Садись. – Лорд указал на кресло напротив. – Сегодня слишком сыро для того, чтобы сидеть где-нибудь еще. Мы топим не во всем доме, и потому сырость прокрадывается и сюда.