Просто Иван (СИ)

   Вот и Иван оказался в роли обороняющегося: превозмогая боль, он удачно блокировал удар ножом, но оступился и, не удержав равновесия упал. Впрочем, не устоял на ногах и его противник - слишком сильно подался вперёд и, не встретив ожидаемого сопротивления, растянулся рядом. Однако на этом ожесточённая схватка не закончилась. Немец быстро приподнялся и снова атаковал, стараясь достать Ивана своим ножом: он бросился всем телом - выставив перед собой своё холодное оружие. Непомнящий снова успел перехватить удар: однако раненая рука дала слабину и остриё штык ножа удалось остановить в опасной близости от шеи. Боль безжалостно терзала руку, немец усиливал давление, что увеличивало и без того невыносимую боль, и расстояние, отделяющее смертоносную сталь от живой плоти, с каждым ударом сердца сокращалось. Не было пролетевшей перед глазами жизни, не возникло никаких сожалений, существовало только сейчас - только борьба за жизнь, которую нельзя проиграть. Послышался неприятный хруст - какой-то он был излишне резкий и короткий; в следующую секунду, Иван почувствовал, как по губам и лицу потекла солоноватая кровь. Ликующий взгляд серых - вполне нормальных глаз врага как-то быстро потух и он, обмякнув, свалился на Ивана как безжизненный куль.

   Всё ещё не понимая, что произошло, Непомнящий смотрел на Василя, который как это ни странно, стоял рядом и неистово чесался.

  - Прости Иванович, не утерпел я. - Не прекращая своего занятия, виновато проговорил Танкист. - На муравьиной тропе залёг: ну они меня и начали кусать - окаянные. Поэтому я и пошевелился - мочи не было боле терпеть - загрызли сволочи.

   Чтобы избавиться от кусачих насекомых, Василю пришлось раздеваться по пояс и потрясти рубаху с гимнастёркой. Пришлось раздеваться и Ивану - рана на руке кровоточила, горячность боя прошла и каждое движение, отдавало резкой болью. Кусая губу, чтобы не застонать Непомнящий разоблачился: тут танкист и удостоил его своим вниманием.

  - О как. Всё же задел он тебя. - Тихо прошептал Василий, присев и внимательно рассматривая рану. - Погодь маленько, зараз перевяжу.

   Недолго помародёрствовав над телом последнего убитого фашиста, танкист вернулся и как умел, наложил тугую повязку.

  - От так Иванович. А зараз, выпей эту таблетку: наша доктор говорит, что у Австрияк, она особливо для таких случаев заготовлена. - Увидев, как брезгливо поморщился командир, уточнил. - Ты не привередничай: на своих занятиях с нами, Настасья Яковлевна особливо подчёркивала о пользе этих лекарств.

   После такой передряги, так хотелось покоя и отдыха, что Иван потратил немало усилий, дабы заставить себя подняться, и принять участие в осмотре вражеских трупов. Здесь было чем поживиться. Как и посмеяться:

  - Иваныч, ты только глянь, как эти уроды, наши Ф-1 на себя по нацепляли! - От удивления Василь выкрикнул это слишком громко, но тут же опомнился и, понизив голос, продолжил. - Толь они такие дурные, толи им жить надоело?

   И правда. У двоих покойников наши гранаты были развешаны по амуниции - за кольца^2. Как только фрицы не подорвали сами себя? Было непонятно. Впрочем, долго этому удивляться было некогда, поэтому, 'Ручная артиллерия", была попросту аккуратно снята. Уже другое чувство вызвало содержимое сухарных сумок, и наличие боеприпасов. Всё это богатство, перекочёвывало к новым владельцам.

   Недалёкий взрыв напомнил, что надо поторапливаться, немцы уже рядом, они вышли на позицию, которую Иван хотел занять в самом начале. Однако увидев валун, он поменял своё решение, а перед уходом поставил там растяжку. Именно это место Гитлеровцы так усиленно обстреливали, и именно туда они вышли в поисках следов загадочного снайпера. Как говорится: спасибо Дзюбе за его школу.

   Уходили нагрузившись по максимуму - сколько могли унести. Василий помимо набитых в вещмешок боеприпасов и провизии нёс два пулемёта, свой и немецкий: с запасным стволом. Непомнящий, загруженный под завязку, как дополнительную нагрузку, закинув за спину нёс карабин: его он решил прихватить для недавно прибившегося к отряду Быкова. Нет, самым красочным штрихом были немецкие 'колотушки" - которые торчали у обоих партизан из-под поясов и из голенищ сапог.

   Вот так и шли, первое время вроде даже было не очень тяжко, - лишний вес не сильно замедлял движение. Позднее лишний груз стал сказываться - Иван всё чаще и чаще замечал, что как-то незаметно, постепенно он с Ромашовым непростительно сильно замедляли шаг. Приходилось подстёгивать и себя, и боевого товарища. Впрочем, вскоре всё повторялось, и подбадриваться приходилось всё чаще, чаще, чаще. Поэтому, окончательно вымотавшись: чувствуя, как ноги становятся непослушными и тяжёлыми как будто налитыми свинцом, пришлось сойти с тропы и устроить вынужденный привал.

   Здесь, на привале Ромашова неожиданно прорвало на разговор: что для Ивана было полной неожиданность. Улёгшись возле дерева на спину, и оперев о его ствол поднятые ноги, - они сильно отяжелели и гудели, танкист заговорил: