Проститутка Дева

– Точно-точно! Неплохая идея, почему бы, Волк, тебе, и правда, не спеть для развлечения телезрителей? А магнитофон пусть здесь стоит, мы Вивальди слушаем!

– Сам ты щас у меня запоешь!

Я поняла, что все равно тема сбита и сказала:

– Да ладно, ребята, чё ссориться, пойдем, Серый, действительно, споешь нам какую-нибудь песенку блатную.

– Не блатную, а шансон.

– Ну, да-да, шансон, – и я затянула. – "Гоп-стоп, мы подошли из-за угла, гоп-стоп, ты много на себя взяла!" В принципе, Карабаса я нормально обработала, должен клюнуть. Теперь главное ждать, как пантера ждет свою жертву. Правда, сегодня мне это ожидание ничего не дало. Карабас с этой Алкой снова весь вечер по-французски разговаривали. Я даже пожалела, что французский не знаю. Но, пофиг, не сегодня-завтра он точно ко мне подкатит. Главное, сразу и дело до конца довести, пока главреж не вмешался и не дал каких-нибудь "ценных указаний". Он точно может все сбить.

2.

В студии скандал.

Пришлось даже ребятам из монтажки и аппаратной вмешиваться – входить в студию и разнимать.

Визгу было девчачьего!

Серый Волк подошел к Русалочке, когда та в кухне с Карабасом, то есть с сыном гендиректора сидела, и этот самый Серый Волк, этак куражась, спрашивает ее, мол, Вера-Вера, хочешь хера – сорок пятого размера?

А сынок гендиректора вдруг встал, да как вмажет Серому Волку в челюсть!

Даром что Серый Волк на полголовы выше да и весом мышечной массы покрепче будет процентов на двадцать.

Ну началось!

Уже и не по сценарию совсем.

А насчет сценария – это вообще отдельная песня!

Потому как когда потом дерущихся разняли, когда остановили кровь из разбитого носа Ивана и перешибленной губы Серого Волка, когда вся толпа набежавших немного успокоилась и утихла, Серый Волк, дубина стоеросовая, возьми, да и заяви: "А что?

А что, я виноват, что ли? Мне вообще этот текст Владислав посоветовал…" И тут действие имело свое продолжение.

Иван встает, перестав прикладывать лед к своему разбухшему носу, да как заедет кулаком в глаз… Главному редактору! Владиславу…

Снова визг.

Снова крики: милицию, милицию!

И только вызванный на место происшествия генеральный директор Анатолий Борщанский смог взять-таки ситуацию под контроль, велел всем заниматься своими делами, актеров в студию, операторов и режиссеров в аппаратную…

А врио главрежа, с бланшем под глазом, к нему в кабинет!

И никакой милиции!

Зэ шоу маст гоу он! …

Вера сидела подле Ивана и прикладывала ему лед на переносицу.

А Иван лежал на диване в гостиной.

И кроме них, Верочки и Ивана, никого в гостиной больше не было, врио всех разогнал.

А Иван ругался и грозил, что сперва переколотит все телекамеры, а потом, выйдя отсюда, подаст в суд на телеканал "Норма Ти-Ви" за намеренное оскорбление и унижение личности. …

– А у тебя есть парень? – спросил Иван.

– Нет, нету парня, – ответила Вера ласково улыбнувшись. И вдруг спохватилась. – Я не хочу о личном тут, перед камерами, не хочу…

– Вот-вот, – задумчиво сказал Иван. – Мы пришли сюда сознательно, под камеры, чтобы три месяца не иметь тайн перед людьми, намеренно отказывая себе в главном человеческом праве -скрывать от глаз окружающих людей свое сокровенное. Пришли ради денег, ради приза, ради телевизионной популярности, ради карьеры. А ведь это право – иметь потайное, иметь сокровенное, это очень важное право. И вообще ведь есть такое понятие как стыд. Что же с нами здесь сделали? Нас лишили стыда?

А может быть человек полноценным, если у него нет стыда?

Знаешь, я смотрел кадры военных кинохроник, когда показывали редкие документальные кадры расстрела крестьян-повстанцев в двадцать пятом. Людей, которых уже лишили одежды, чтобы загнать в ров, где их должны были расстрелять, эти люди, они были простыми крестьянами, они знали, что через пять минут все будет кончено, но они шли в ров и закрывали свои срамные места руками. Простые крестьяне. У них был стыд. Им не было все равно. А мы? А мы должны по десять раз на дню переодеваться перед этими камерами. Реклама одежды "Бель-Эттон" и магазинов "ДО-ДО"… Кого из нас делают? Кого делают из зрителей? Людей без стыда. А значит и без души.

Людей, которые запросто могут совершать самые интимные действия перед камерой, перед взорами тысяч и тысяч других людей… Людей, которые могут грубо и бесцеремонно касаться самого нежного и потаенного в душе – любви, чувств… как это гадко. Как это гадко! И неужели для того, чтобы продать много-много шортиков, брючек и ти-шорток от "Бель-Эттон", необходимо доводить актеров и зрителей до всех этих гадостей? Чтобы в магазины "До-До" ходило много покупателей, надо сделать этих покупателей бездуховными? Сделать их бесстыжими?

И Вера поцеловала его.

Наклонилась и поцеловала в губы.

– Но ведь все видят! – возразил Иван, отстраняясь.

– Ну и пусть, – сказала Вера и снова поцеловала. – Ты мой рыцарь, ты спас мою честь.