Прости мне мои грехи. Книга 2 (СИ)

      - Почему? – Выдыхаю, еле шевеля бледными губами. Еще чуть-чуть нервного стресса и мои синяки будут похлеще, чем у Коула. Я бы сама сейчас не отказалась от психотерапии и хорошей дозы снотворного.

      - Я тебя выбрал.

      Я встретилась с ним взглядом, ничего не понимая. Коул выглядел так, как будто знал то, что сокрыто от глаз всей Вселенной. Словно он – обладатель всех тайн мира и сакральных знаний.

      - Ты не поймешь этого, Бекка. А теперь уходи, уходи… Иначе я снова превращу твою жизнь в ад! В АД! В АААААААААААААД! – Он вдруг заорал так сильно, что все жилки на его лице затрепетали в непрерывающейся судороге. Лицо стало безобразным – безумным каким-то, - и пока я не успела его разглядеть, его руки потянулись к моей шее, но как-то нелепо.

      Было похоже на то, что он притворялся.

      - Коул, Коул, успокойся! Прошу… - Я заплакала еще сильнее, наблюдая за тем, во что он превращается. Я уже запуталась во всем. Не знала, где реальность, а где что-то другое.

      Где он настоящий, а где Коул… Не в себе.

      - Уходи, сука, и никогда не возвращайся. – Этими словами он загнал последний кол в мою грудь, и я отпрыгнула к двери, кидая на него последний испепеляющий взгляд.

      И только когда я начала отворачиваться, заметила слезы, беспрерывно покатившиеся из его глаз. Но я не стала… Не стала оборачиваться.

      Я ушла, унося с собой все свои чувства, разбитые на осколки внутри меня.

      Глава 18.

      POV Ребекка

      Есть вещи, с которыми трудно справиться в одиночку. Будь то какая-нибудь очередная глупость, которая кажется такой важной. Или же разбитое сердце.

      Только почему-то осколки давят не только на грудь, но и на все тело.

      Все конечности стали ватными, непослушными - испытавшая стресс кровь зажила своей жизнью.

      Благодаря всего одному поцелую, я поняла, что значу для Коула. Поняла, как ему тяжело, когда он видит свое отражение в зеркале.

      Заметила в его глазах искренний страх... Страх за меня и за то, что в своих играх он может однажды уничтожить меня.

      Мне просто нужна была чья-то поддержка. Кайл, наверное, сейчас проводил время в своей излюбленной компании Кендалл, Макса и Эмили, и они бы вряд ли поняли меня с моими не совсем типичными проблемами.

      Я знала, что Коул здоров. Но он верил в обратное. И я понимала, что пока он не научится побеждать свой страх - нелепую фобию, которая осталась у него с детства, - мы не сможем быть вместе.

      Все, что мне сейчас было нужно, - это Зевс с его мягкой шерсткой под щекой. Мерседес и ее ободряющая улыбка.

      Теплое плечо, в которое можно уткнуться и просто помолчать.

      Мамино плечо.

      Это было так глупо, но я помнила, что в далеком детстве все было иначе. Где-то в глубинах моей памяти всю мою жизнь я несла в себе образ, где мама убаюкивает меня перед сном.

      И называла я ее - мама. Многие люди, наверное, понятия не имеют, какое это счастье произнести слово: мама.

      Мама, мама, мамочка...

      Я влюбилась в сумасшедшего придурка, а внутри все горит от чувства несправедливости, в котором я жила в последнее время.

      Мама, мама, мамочка...

      Я люблю тебя, несмотря на то, что мы так далеки друг от друга. Мы просто забыли. Какого это - быть близкими.

      Когда я пришла домой, решила, что сейчас это именно тот самый миг, который изменит мое будущее. Я не стану откладывать ничего на завтра. На следующий час, месяц или год.

      Я начну с себя, потому что это единственный главный вывод, к которому пришла, получив опыт прошедших месяцев.

      Это было важно. Я вдруг прозрела, понимая, что весь мой мир - это лишь мое отражение. Отражение моих мыслей, внутреннего диалога самой с собой.

      Я всегда была за войну и получала удары от жизни.

      Но теперь я хотела мира.

      Забравшись на подоконник, я взяла пример у Коула и принялась писать письмо папе. Его не было дома - проходя мимо кабинета я заметила, что его стол был пустым, да и машина в гараже отсутствовала.

      Возможно, он не скоро найдет время на то, чтобы прочитать мое письмо, но это неважно. Главное - что я выложу в нем все, и рано или поздно он найдет, что мне ответить. В любом случае, сам факт написания этого письма снимет с моей души тяжелый камень, грех под названием: обида.

      Как только я поставила точку в своем небольшом, но таком важном сообщении, почувствовала небывалую легкость.

      Оставив письмо на папином столе, я вдохнула запах его сигар - шоколад и вишня, - и покинула помещение.

      Мама. Мама сидела у туалетного столика, и лицо ее было чистым, без грамма косметики. Она наносила увлажняющие крема на чистую кожу и что-то мурлыкала себе под нос, не замечая, что я наблюдаю за ней через открытую дверь.

      Мы были так похожи - лишь цвет волос наш кардинально отличался, но все было гораздо глубже. Я была такой же, как и мама, - возможно, поэтому нам было тяжело ладить. Мы обе были слишком сильными. Строптивыми. И, чего уж там, стервозными.

      Я отворила дверь и подобралась к ней, спокойно обняв за плечи. Почувствовала, как она вздрогнула - ещё бы, наверное, ей показалось, что она спит.

      Я и забыла, когда в последний раз ее обнимала.

      Просто за то, что она есть.

      Наплевав на всю боль, что мы причинили друг другу.