Простая формальность

— Бет, ты не понимаешь. Я хотела быть ему хорошей женой! Пока он не показал мне контракт, я думала, что он считает меня порядочной женщиной.

— Значит, ты здорово просчиталась.

— Отлично, — сказала Синтия, стараясь придать голосу спокойную твердость. — А теперь иди. Мне надо одеться. Свари себе кофе. Сколько захочешь. Только оставь меня в покое и перестань рассуждать, как шлюха.

Она вернулась в спальню, открыла комод, вытащила пару колготок и стала их надевать.

Бет вошла следом и остановилась. Глаза у нее забегали, губы скривились в злой, настороженной усмешке.

— Ну, мама, если честно… я уже попробовала.

— Что попробовала?

— Ну, это самое. С Клэем. Мы переспали.

— Нет! Нет! Нет! — Синтия зашлась в хриплом крике. Она кричала как безумная, нелепо размахивая руками.

— Да, — прошептала Бет. — Да, это правда.

Страх, бравада, ненависть смешались на ее лице. Она резко повернулась и выбежала из комнаты. Быстрые легкие шаги в холле. Синтия рывком открыла верхний ящик комода и тупо смотрела на лежавшие там шарфы, расчески, бигуди… Сейчас ее вырвет! Циничные слова дочери, ее ужасные лживые глаза крутились у нее в голове. Словно юркие влажные пиявки, они заполняли череп, ползли к желудку. Не стой, как истукан. Не смей спускать ей это с рук.

Бет, наверно, ушла к себе. Синтия бросилась за ней через холл, скользя и чуть не падая, и оказалась в комнате как раз в тот момент, когда Бет заперлась в своей ванной. Синтия ударила в дверь кулаком.

— Открой немедленно, дрянь! Открой сейчас же!

Но она понимала, что никакие силы на свете сейчас не заставят Бет открыть дверь. И от кого она научилась так упрямо сидеть взаперти, молчать и слушать, как за дверью кто-то исходит беспомощной яростью?..

— Открой дверь, скажи что-нибудь! — крикнула она, продолжая барабанить в дверь. Никакого ответа.

Утомившись, Синтия прекратила стучать и молча ждала, как ждала при похожих обстоятельствах ее мать, как ждал Клэй. Прошла минута. Наконец до нее донесся голос Бет, приглушенный и по-детски жалобный:

— Ты ничего не понимаешь.

Эти детские, много раз слышанные слова почти успокоили Синтию. Она подумала, что еще может победить в этой схватке — если в победе остался какой-то смысл…

— Ошибаешься. Я понимаю. И знаю, что отчасти виновата сама. Открой мне дверь, пожалуйста, поговорим.

— Не хочу! — ответила Бет и вдруг — непростительно, жестоко, непристойно — рассмеялась.

От этого смеха у Синтии прибавилось сил. От смеха — и еще от того, что она вспомнила: двери в ванных комнатах давно подгнили, их все равно надо будет менять. Кафель переложить успели, а до дверей дело еще не дошло. Господи, подумала она, я же могу взломать дверь! Могу сделать то, на что не решились ни мать, ни Клэй!

Она нажала на дверь плечом. Дерево у верхних петель затрещало. Она надавила боком и стала молотить кулаками, пока верхняя часть двери не отделилась от косяка. Еще и еще раз. Отступив на три шага, она разбежалась и ударила изо всех сил сначала одним плечом, потом другим. Дверь подалась и упала внутрь.

Бет стояла в ванне, прижавшись спиной к кафельной стенке и заслонив грудь руками; глаза у нее были как две застывшие зеленые ямы.

Перешагнув через искореженную дверную раму и оцарапав ноги, Синтия попыталась схватить Бет за руку, но та только теснее прижалась к стене. Перегнувшись через край ванны, она схватила дочь за плечи и стала ее трясти так, что головой Бет стукнулась о стенку — не очень сильно, но достаточно, чтобы испугаться.

— Перестань, ты убьешь меня! — взвизгнула Бет.

Синтия убрала руки, и голова Бет безвольно мотнулась вперед.

— Никогда не смей от меня запираться. Поняла? Никогда! — Обхватив Бет за талию, Синтия оттащила ее от стены. — Выходи отсюда сейчас же, — скомандовала она. — Ступай ко мне в комнату. Я должна с тобой поговорить.

Синтия рванула дочь за вялую, дрожащую руку. Бет, спотыкаясь, покорно вылезла из ванны. Как ни странно, у Синтии снова пробудилось материнское чувство. Схватка как будто кончилась — или почти кончилась.

— Нам надо немедленно поговорить.

В спальне Бет, обхватив голову руками, опустилась на пол у шезлонга. На мать она не смотрела, но в ее позе читалось затаенное упрямство; ноги она поставила носками внутрь.

— Итак, выслушай, что я тебе скажу, — начала Синтия, глядя на дочь. Голос ее звучал твердо. Она чувствовала, что на какое-то время вернула уважение дочери и та, хоть и неохотно, прислушивается к ее словам. — Что сделано, того не воротишь. Точка.

— А вдруг я забеременела? — спросила Бет, сводя носки еще ближе.

— Ты не забеременела. Я знаю, что ты на таблетках. Но даже если так, сделаешь аборт.

— А если я не захочу? — Бет с прежним наглым видом подняла голову. Последний козырь. Синтия решила его игнорировать.

— Дойдет до дела — тогда поговорим. Сколько раз ты была близка с ним?

Бет с вызовом посмотрела на мать и промолчала.

— Что ж ты не говоришь, что это меня не касается? Ты ведь именно так считаешь? Мол, ей-то что — она всего-навсего моя мать, а он всего-навсего ее муж!

Бет опять промолчала.