Простая формальность

— А я все вижу иначе. Мне кажется, что они должны вполне друг друга устроить. Ты только представь себе — добродушный толстяк, который любит, удовлетворив свою даму, полакомиться в постели булочкой с паштетом, водит ее детей к психоаналитикам, чтобы избавить их от комплексов, а летом по субботам и воскресеньям стоит за прилавком в ее магазинчике и рассказывает посетителям, как он счастлив, и знаете, как ни странно, у нее раньше не бывало оргазма, а теперь…

— Она продает свой магазинчик. Они переезжают в Нью-Йорк. Я не могу ее осуждать, но, по-моему, это еще одна глупость.

— Клэю легче с людьми, которых он вырвал из их привычной среды. Из него еще может получиться прекрасный муж: он будет хозяином положения, а как раз этого ему всегда и не хватало.

Полотенце Хэнка развернулось, обнажив его тощие, поросшие седыми волосками бедра и небольшой, аккуратный пенис. Мэрион нахмурилась. Ее раздражало, когда Хэнк говорил о Клэе дружеским тоном и вникал в его проблемы. Она наклонила зонтик к себе и укрылась в тени.

После ланча, надев свежий костюм, который Хиро по настоянию Мэрион принес в раздевалку у бассейна, Хэнк поехал назад, в контору. Одно из преимуществ его нынешней службы в качестве президента фирмы «Пластмассы Беллами» заключалось в том, что правление компании находилось в двадцати милях от его дома. Когда годовой оборот фирмы Беллами перевалил за пятьсот миллионов долларов, прежний глава компании перевел правление во Флориду, сманив Хэнка из небольшой корпорации в Нью-Йорке, которой тот успешно руководил пятнадцать лет.

Хэнк и Мэрион не очень жаждали жить во Флориде, но предложение от «Беллами» совпало с окончанием бракоразводного процесса. Хэнк ухватился за возможность уехать подальше от Нью-Йорка, где все слишком напоминало ему и Мэрион о невеселом опыте прежней семейной жизни. Он повторял, что им обоим надо начать все сначала. Мэрион согласилась, хотя понимала, что дело не просто в переезде. Нужно было дать новый ход собственным мыслям — этот поворот постепенно, хотя и медленно, уже происходил в ней. И Мэрион не спешила, стараясь использовать редкие моменты вдохновения.

Проводив Хэнка, она почувствовала, что сегодня как раз такой момент. Ей сразу же захотелось обдумать свои новые идеи. Она поспешила в дом и поднялась наверх, в свой «кабинет».

После рождения третьего сына Мэрион завела себе кабинет, где она работала. Много лет подряд она с завидным рвением сочиняла рассказы и даже пыталась написать роман, но напечататься ей не удавалось. Ее творения носили слишком явственные следы неимоверных усилий автора, чересчур изобиловали автобиографическими моментами. Гораздо лучше ей удавались короткие статьи для женских журналов: разные жизненные советы, проблемные очерки («Десять способов избавиться от навязчивых идей» и тому подобное). Хотя Мэрион ни за одну статью не получила больше тысячи долларов и в них, как правило, не содержалось особенно оригинальных мыслей, сам факт, что ее статьи появлялись в журналах два-три раза в год, неимоверно повышал престиж Мэрион в глазах жен и вдов руководителей компании Беллами, с которыми она теперь общалась. Она понимала, что восторг их направлен не совсем по адресу, но тем не менее ей это льстило.

В последние месяцы она забросила беллетристику и даже не стала посылать издателям, как делала обычно каждый месяц, заявки на очередные статьи. Она нуждалась в передышке, чтобы собраться с мыслями. Она была почти уверена, что вот-вот примется за диссертацию. И диссертация будет совсем не о Камю.

Пока что у Мэрион был только голый остов ее теории. Остальное — исследовательская часть, документальные материалы, сопоставление с другими направлениями социальной мысли — добавится потом.

Иногда ее пугала грандиозность выбранной темы. Она тщательно скрывала свою работу от Хэнка. Он всегда был очень осторожен в своих высказываниях, но все же мог повлиять на ход ее мыслей или отбить у нее охоту продолжать.

Впервые с двадцатитрехлетнего возраста, когда она мечтала о славе «самой умной женщины» в университете Маунт-Хилл, штат Мичиган, Мэрион чувствовала, как ее ум, забитый — после двух замужеств подряд — смутными идеями и подавленными интуициями, вновь, как в те далекие годы, устремляется на поиски истины.

Она вошла в кабинет и включила большой вентилятор под потолком, который установила потому, что он напоминал ей о Сомерсете Моэме и заодно заглушал вечное гудение пылесоса Хиро. Разбросанные по столу бумаги зашуршали и зашевелились в струях воздуха от вентилятора. Мэрион быстро поставила на них пресс-папье.