Проснись, Рапунцель

Даня скрипнула зубами и, отведя телефон подальше на расстояние вытянутой руки, глубоко вздохнула. И вдруг заметила пялящегося на нее парня. Лет двадцати семи-восьми, плюс-минус погрешность. Он сидел чуть поодаль от нее, приютившись между тучной женщиной в пушистой шапке, которая при должном уровне воображения вполне могла сойти за ее лохматую шевелюру, и уткнувшимся в телефон подростком с отвисшими пухлыми щечками, делающими его похожим на угрюмого пса породы пагль. Оба соседа занимали чуть больше пространства, чем позволяла элементарная вежливость, отчего сидящий между ними парень выглядел уже слегка примятым. Однако попыток покинуть негостеприимную компанию не предпринимал. К тому моменту, как Даня заприметила на себе его взгляд, вагон уже начал потихоньку заполняться. Но даже при все еще имеющейся возможности занять более удобное свободное место парень так ничего и не предпринял. От этого у Дани зародилась мысль, ясно отдающая паранойей: а не сохраняет ли он за собой это место именно потому, что с этой позиции удобнее ее рассматривать? Ведь смотрел он не прямо перед собой, а в сторону – как раз туда, где стояла Даня.

Вернув телефон к уху, девушка снова искоса глянула на подозрительного типа. Иссиня черные волосы были аккуратно приглажены, а удлиненная челка сдвинута к виску. После представления, устроенного Зотовым, брюнеты стали вызывать у Дани весьма неприятные ассоциации. Голова у подозрительного субъекта была опущена, поэтому лицо рассмотреть было сложно. А вот пальтишко с кожаными вставками в районе талии и на рукавах откровенно твердило, что такому типажу место в салоне какого-нибудь шикарного авто, а не в оплеванном вагоне плебейского метро. Рядом с такими личностями ощущение своей принадлежности к этакой вонючей кучке возрастает в разы.

«На ноги мои уставился». – Даня поежилась и попыталась переключиться на Василину, которая уже секунд пять истошно взывала к ее вниманию.

– Алле, ты еще там?!

– Была там, уже здесь. – Даня, стараясь не уронить телефон, устало потерла виски.

– С работой что у тебя? Марья Николаевна будет рвать и метать, если узнает, что у тебя напряг с официальным трудоустройством. Ты же не сможешь обеспечить своих парней.

– Скажи своей начальнице, что я нормально обеспечивала своих братьев и буду также обеспечивать их и впредь. Георгий, Леонид и Кирилл останутся со мной, – твердо произнесла Даня. – А с работой нет никакого кипиша. Я всего лишь решила ее сменить на более перспективную и высокооплачиваемую.

– Да ну? – В голосе Василины слышались подозрительные нотки. – Что может быть перспективнее того, что уже было?

– Сюрприз. – Хладнокровие Дани уже было на исходе. – Не могу разговаривать. Дела, дела.

– Ты на контроле, Шацкая! Ты единственный человек на нашем учете с тремя несовершеннолетними, так что к тебе особая «любовь»! Просчитаешься, и мы тебя забодаем!

– Знаю, помню, и тебя чмоки. – Даня поспешно нажала на «отбой». Цыкнув, она ткнула себя в лоб уголком телефона. Потом еще раз.

«Думай, думай. Рано еще быть на пределе. Думай».

Парень все еще рассматривал ее. Неторопливо. Снизу-вверх. По сантиметру, словно оценивая и смакуя образ. Подозрения Дани в том, что объект его интереса является именно она, переросло в уверенность, когда вагон забился пассажирами до отказа, и парень передвинулся ближе к пухлой соседке, едва ли не положив голову ей на плечо. И все для того, чтобы наблюдать за Даней без помех.

Жутковато. Даня быстро осмотрелась. Пришедшую в голову идею реализовать не получилось, потому что телефон снова зазвонил.

– Данюша! Утречка!

– Вечер уж, Агафья.

– Ох, ну одна напасть – что утро, что вечер.

С тетей Агафьей, сестрой отца, у Дани сложились теплые отношения, а все благодаря тому, что Агафья согласилась приютить шестнадцатилетнюю Даню у себя, когда жить дома ей стало совсем невмоготу. С тех пор она не возвращалась домой и не поддерживала связь с семьей. Со своими же братьями Даня встретилась лишь через семь лет. На судебном заседании, где было принято решение о лишении их матери родительских прав в отношении мальчиков.

– Данюша, сможешь ко мне на работу сегодня подъехать? Проблемка у меня возникла.

– Да хоть сейчас.

– Ты уже освободилась? Твой начальник отпустит тебя?

– Начальник уже в той кондиции, когда будет рад отпустить меня куда угодно, – заверила тетю Даня.

Наконец удалось поймать взгляд бесцеремонного парня. Тот, видимо, не ожидавший, что его так скоро обнаружат, растерянно заулыбался ей. Симпатичным оказался, зараза. Нет, даже красивым. Редко встретишь настолько приятную внешность. Красивых много, а вот успокаивающая красота – диковинка природы.

«И отворачиваться-то даже не думает, – с раздражением размышляла Даня. – Совесть ни на капелюшечку не взыграла, что ли?»

Подняв руку, Даня с бесстрастным лицом продемонстрировала все еще глядящему на нее парню указательный палец. Тот заинтересованно подался вперед, мило улыбаясь. Вытянув руку, Даня провела пальцем по рекламному плакату у основания поручня: «Жизнь – движение. Бездействие не для тебя!»