Проснись, когда умрешь

– Я с тобой согласен… – тихо сказал Олег.

– Что? – удивленно посмотрела на него Ольга.

– Я согласен с тобой, – повторил он громче. – Я, после того, как в прошлом году приехал из их лагеря, мог думать только о том, каким я стал и каким могу стать. Я видел, как высоко взлетели те, кто вступил в Братство, какая власть у них в руках. Мысли о будущем могуществе пьянили меня. Я стал смотреть на людей через призму – нужен мне этот человек или нет. Меня не трогали беды простых людей. Они живут в другом мире, они – серая масса, гегемоны, электорат, мясо под пушки. А я рядом с теми, кто вершит их судьбами… Мерзко…

– Ты не такой! Неправда! – Ольга вскочила на ноги и подбежала к Олегу. – Я немного, но успела тебя узнать. Ты помнишь, как спас меня от насмешек на дискотеке? Когда девчонки нарядили меня, как новогоднюю елку? А Колька? Ты же не выдал его, хотя он и подлец. Это неправда, ты не такой, как Альберт, как Кристинка или Лелька.

– Я мог бы им стать! Это ты другая, и с тобой я иногда вспоминал, что у меня есть душа, – воскликнул Олег.

Ольга с удивлением смотрела на парня, и ей хотелось еще раз услышать эти слова, но дверь в камеру неожиданно со скрипом отворилась, и в темное помещение вошла заплаканная… Леля.

***

Лельку с трудом можно было узнать. Волосы, у когда-то милой блондинки, заметно отрасли, и черные корни «прекрасно сочетались» с черными неухоженными бровями, которые когда-то были идеальными. Без туши и подводки, глаза Лели не казались уже такими большими и чувственными. Грязная, неуклюже сидящая одежда цвета хаки только подчеркивала худобу и тоненькие, с кривизной ножки. Ольга поразилась тем переменам, которые произошли с Лелей без тщательного ухода за столь короткое время. Леля обвела всех ребят затравленным взглядом и громко разревелась. Ольге стало стыдно за свою неприязнь к этой несчастной девочке. Она подошла к рыдающей Леле, обняла ее:

– Ну, все, все, успокойся… Мы с тобой, не плачь. Хочешь пить? Есть кусочек шоколадки, – приговаривала Ольга, поглаживая Лелю по спине.

Наконец, Лелька перестала рыдать, села на пол рядом с Ольгой. Ребята смотрели на нее и ждали, когда та совсем успокоится и сможет объяснить свое присутствие в «столь замечательном месте», как пошутил Олег. Лелька, всхлипывая, быстро затараторила:

– Я ничего не понимаю! Утром всех подняли на час раньше, приказали быстро собирать вещи, а какие у нас вещи – только то, что на нас, и говорят, что сегодня все едут домой. А так как машины за нами должны прийти только вечером, то все просто сидели в зале, где кино вечером показывают. За нами следили только охранники, эти здоровяки с белыми глазами, жуть какая-то. Вдруг приходит Альберт, я узнала его, мне Кристинка фото показывала, где она с ним на лыжном курорте. Он всех своим царственным взором обвел и на мне остановился. Альберт меня позвал к себе и говорит, чтобы я следовала за ним.

Я думала, что меня к вам в лагерь решили отправить, увидели, что я от этого быдляка отличаюсь, – Юлька и Сережа удивленно переглянулись и хотели что-то сказать, но Ольга прижав палец к губам, остановила их. – А он по дороге идет, молчит. Я хотела его спросить, куда иду, что делать буду, Кристину хотела увидеть, мы же подруги с ней… Ее мама и помогла мне сюда приехать, говорит, что если получится, то найдет способ меня к вам, в правильное место, перевести. Я подумала, что меня сейчас к вам и отводят, а они запихнули за решетку и ничего не объяснили.

В Ольге боролись два противоречивых чувства: с одной стороны, она испытывала острую жалость с Лельке, с другой – внутренний голос говорил ее, что с этой жалкой девочке что-то не так. Особенно покоробили ее слова Лельки «этот быдляк». В Лельке чувствовался жуткий комплекс неполноценности, что она не такая, как дети из ее школы. Ей постоянно приходилось притворяться и лезть из шкуры, чтобы доказать свою причастность к «элите». Все ее усилия вызывали только насмешки и презрение у одноклассников. Любили Лельку только учителя. Она неплохо училась, была абсолютно послушна, тиха и покорна в школе. А что она делала вне школьных стен?

Ольга, как тогда в самолете, почувствовала грязный осадок при мысли о «свободном времени» Лельки, но решила, что это не имеет никакого значения в сложившейся ситуации, и сказала решительно:

– Все, закончили со слезами и унынием. Надо начинать действовать. У кого будут какие-либо предложения?

Ребята посмотрели на Ольгу с удивлением – ее решительный и деловой тон немного развеял унылую атмосферу в камере.

– Ну, я не знаю, – очнулся Сергей, – у меня были отмычки, но, когда эти монстры меня встряхнули, те, наверное, выпали.

– Я тоже не знаю, как выбраться, – сказала Юля.

Повисла тяжелая пауза. Ребята, вспоминая события прошедшей ночи, понимали, что легких путей не будет, и одно только воспоминание о чудовищах заставляло сердце замирать от страха.

– Я знаю, – тихо сказала Лелька.

– Ты? Откуда? Альберт, что ли, ключик дал – иди, мол, потусуйся, а когда надоест, выходи, – ухмыльнулся Сергей, ему явно Лелька очень не нравилась.