Прослушка. Предтечи Сноудена

Увидев это, Смит заявил, что не очень хорошо знает устройство поломанного шифратора и что если бы смог взглянуть на его исправную копию, то путем сравнения смог бы быстро найти причину неполадок. Немного поколебавшись, Моиз поставил второй шифратор на стол рядом с неисправным. Смит стал на нем быстро нажимать клавишу «А», притворяясь, что занят изучением работы механизма. Одновременно он прикуривал сигарету за сигаретой от своей зажигалки. Зашифровав триста раз букву «А», Смит быстро засунул в карман бумажную ленту с полученным в результате шифрованным текстом. Наличие этой ленты, фотокопия ключевой таблицы и фотографии внутреннего устройства шифратора гарантировали, что шифрованные телеграммы посольства будут вскоре читаться американцами.

Сделав все, что требовалось, Смит заявил Моизу, что не может починить шифратор, но готов заменить лопнувшую пружину, если Моизу пришлют новую. После этого Смит распрощался с Моизом и вернулся в свое посольство. Там он отдал зажигалку и бумажную ленту Кауфману, а потом сел за составление доклада об операции «Зажигалка» в двух экземплярах — один был предназначен для ЦРУ, а другой — для КГБ.

Как в Москве вербовали американских шифровальщиков

22 декабря 1961 года в дверь резидентуры ЦРУ в Хельсинки кто-то позвонил. Выйдя на порог, руководитель резидентуры Фрэнк Фриберг оказался лицом к лицу с незнакомцем. Посетитель на английском языке с сильным акцентом представился майором КГБ Анатолием Климовым и сказал, что располагает очень важной информацией.

В ЦРУ обратили внимание на Климова как на потенциального перебежчика за семь лет до этого в Вене, где он был одним из младших сотрудников контрразведки в советском посольстве. Коллеги относились к нему очень плохо, и ЦРУ решило осторожно узнать, а может быть, Климов захочет сбежать в США. Осуществить задуманное тогда не удалось, поскольку вскоре Климов уехал обратно в Москву. Когда он появился в Хельсинки, ЦРУ не сообразило, что приехал тот самый Климов, известный по Вене. Дело в том, что теперь он работал под другой фамилией в соответствий с тактикой, принятой в КГБ, чтобы затруднить американцам контроль за перемещениями сотрудников.

Из Хельсинки Климов был переброшен на военную базу США во Франкфурте, где сотрудники ЦРУ стали его интенсивно допрашивать. На первом же допросе Климов сказал, что его настоящие имя и фамилия Анатолий Голицын, что последнее время он руководил резидентурой КГБ в Хельсинки и что между своими командировками в Вену и в Хельсинки он служил в Первом главном управлении КГБ в отделе, куда поступала разведывательная информация о странах НАТО.

На допросах Голицын, кроме прочего, поведал о том, что в 1957 году в США ездил в командировку Владислав Ковшук, начальник 7-го отдела Второго главного управления КГБ. Этот отдел занимался операциями против сотрудников американского посольства в Москве. Точной цели этой командировки Голицын не знал, но считал ее очень важной.

В мае 1962 года в контакт с ЦРУ в Женеве вступил сотрудник КГБ Юрий Носенко, находившийся там в составе одной из советских делегаций. На первой же встрече Носенко сообщил, что знает самого важного американского агента, которого КГБ когда-либо удавалось завербовать в Москве. По описанию Носенко, это был сержант по кличке «Андрей», работавший механиком по обслуживанию шифровальных машин в американском посольстве.

Носенко не знал настоящего имени «Андрея», который попался на связи с русской уборщицей, которая мывшей полы в посольских квартирах и по совместительству работавшей на КГБ. Сотрудники КГБ запечатлели на фотографиях самые пикантные моменты отношений «Андрея» с уборщицей и заставили его сотрудничать с КГБ в обмен на обещание вернуть ему фотографии, чтобы сохранить его брак на родине.

Носенко охарактеризовал «Андрея» как весьма ценного агента— настолько ценного, что начальник Носенко Ковшук даже специально ездил в командировку в США для того, чтобы восстановить с «Андреем» связь, прерванную после его возвращения домой. По словам Носенко, «Андрей» был завербован в 1949 или 1950 году. А сам Носенко начал свою службу в КГБ в 1952 году, и до приезда в Женеву дослужился до заместителя Ковшука.