Прослушка. Перехват информации

На следующее утро после ареста Г.Бокия на своей московской квартире на Ленинградском шоссе был арестован его коллега и конкурент Александр Романович Формайстер, начальник 1-го отделения контрразведывательного отдела ОГПУ. Именно он был основателем большинства методов негласного получения информации. Однако это не помогло ему избежать «ежовых рукавиц».

В это неспокойное время были также незаконно репрессированы «германские шпионы и предатели»: начальник Оперода К.Паукер, его заместитель З.Волович и многие другие. После их разоблачения до июня 1937 года начальником Оперода был Н.Николаев-Журид, который тоже оказался «шпионом и заговорщиком».

После выделения Отдела ОТ в самостоятельный 2-й спецотдел НКВД начальником его Н.Ежов назначил С.Жуковского, оказавшегося «германским шпионом» с 1928 года. Позднее в июне 1938 года, несмотря на то, что троцкистское прошлое Жуковского было известно, Ежов выдвинул его заместителем наркома внутренних дел, а начальником 2-го спецотдела назначил М.Алехина, до этого работавшего заместителем Жуковского.

Коллективное заявление сотрудников УНКВД по Ленинградской области, поступившее 14 апреля 1937 года, сигнализировало о «преступной деятельности» Заковского, Шапиро, Алехина и других сотрудников органов безопасности. Тем не менее, Алехин был выдвинут Ежовым начальником Отдела ОТ НКВД.

Алехин работал до переезда в Москву начальником Оперода УНКВД по Ленинградской области. В марте 1937 года партийная организация УНКВД разоблачила Алехина как троцкиста и исключила из партии. Заковский помог Алехину восстановиться в партии, и направил его в Москву, где он был назначен начальником 2-го спецотдела.

Алехин был арестован в сентябре 1938 года. На следствии он после применения физических методов воздействия признался, что является немецким шпионом с 1929 года. Ему вменялось в вину то, что микрофонная служба была организована на базе американской техники производства компании «Western E. L. C.» и лаборатории Огайо. Телефонный контроль осуществлялся на базе ручного подключения и записи на систему «телеграфон».

Алехина «разоблачил» бывший начальник Оперативного, а затем Особого и Контрразведывательного отдела Н.Николаев-Журид, который показал: «У Алехина в Москве была самостоятельная линия связи с германской разведкой…

Мне известно, что Алехин информировал подробно немцев по всем вопросам оперативной техники и вел по их указаниям подрывную работу в этой области. Информировал немцев и обо всем, что знал, что узнавал по оперативной технике. Осведомленность немцев в результате всего этого в нашей оперативной технике была очень большой, если не полной…

Немцы не только знали все по оперативной технике, но и влияли на ее направление, строительство, снабжение и изобретательство. Выписка аппаратуры проводилась из Германии. В Германии получалась консультация по вопросам оперативной техники…»

Николаев показал, что не было почти ни одного дела, в котором бы прослушка дала результат по борьбе с иностранным шпионажем, поскольку большинство шпионов не говорят под микрофонами, зная о них. Небольшое количество техники не позволяло полностью обеспечить выполнение оперативных заданий. По линии ВЧ связи были возможны перехваты на промежуточных станциях.

В неудовлетворительном состоянии находилась и радиоконтрразведка. Радиосвязь отдела почти целиком была загружена радиосвязью Главного управления исправительно-трудовых лагерей и отстранена от оперативной работы контрразведки.

Радиоконтрольные станции существовали по старой дислокации и базировались на приемниках «КУБ-4» и пеленгаторах старых типов. Контроль корреспонденции и выемка совершалась на общественных началах. Прослушка была поставлена на немецкой давно устаревшей технике.

Применяемая при перлюстрации техника была примитивна, а система работы была организована предательски. Не было ни одного случая перехвата по почтовому каналу (ПК) серьезных документов. Иностранные разведки, посольства, иностранцы, зная о нашей системе ПК, почтовой связью почти не пользовались.

Результатов перехвата связей из-за границы (со шпионской агентурой) не было. Неудовлетворительно было со слов Николаева, и состояние Центральной лаборатории ОТ (далее – ЦЛОТ). Имеющиеся крупные специалисты (в том числе из арестованных) недостаточно использовались, велись работы, не связанные непосредственно с нуждами и потребностями оперативных отделов НКВД.

Хозяйственно-финансовая система, применяемая в лабораториях, была запутанна, так как часть лаборатории находилась на хозрасчете, а другая – на бюджете.

Вменялось в вину и то, что организационно отдел был построен неправильно. В нем были объединены вместе эксплуатационно-оперативная работа и научная экспериментально-исследовательская. Это отвлекало внимание руководства между двумя разными областями работ. Кроме того, отдел уделял много времени выполнению работ по заказам других ведомств, не связанным непосредственно с работой оперативных отделов НКВД.