Прошу, убей меня.

И Тони действительно откопал. Он перерыл все и нашел интересные куски диалогов, в основном — телефонных. Из этого барахла получилась пьеса под названием «Свинтус». Пьеса такая: актер, изображающий Энди Уорхола, сидит в кресле-коляске посреди сцены, пустой и белой, как приемный покой в больнице. Остальные персонажи бродят вокруг него и разговаривают по белым телефонам. Свинтуса срисовали с Бриджит Полк. А Вульва — это была Вива, и она должна была говорить с Энди по телефону о вещах вроде: «Энди, ты когда-нибудь представлял себе обезьянье говно, как ты думаешь, на что оно похоже? И вообще, кто-нибудь когда-нибудь видел обезьянье говно? Я думаю, работники зоопарка наверняка видели. А я вот никогда не видела, а вот что касается коровьего говна, разве коровье говно не…»

Джейн Каунти: Осью «Свинтуса» была девушка, которая играла Бриджит Полк, — она ширялась все время спидом и несла всякую чушь. Все остальные актеры крутились вокруг нее и болтали о своих фетишах и извращениях. Джейн Каллалотс, которая участвовала в постановке «Heaven Grand in Amber Orbit», изображала Пола Морисси. Она катала Энди Уорхола (его играл Тони Занетта) в кресле на колесиках. Тот просто сидел и гундел: «Мммм… Ну… ээээ…»

Ли Чайлдерс: Вот в общих чертах и вся пьеса. Я был помощником режиссера в обеих постановках. Шесть недель мы выступали в Нью-Йорке, и потом еще шесть — в Лондоне. Но именно в Лондоне случился гигантский, чудовищный скандал. Глупые дети, мы ничего не знали о лондонской бульварной прессе. Как-то раз Джери Миллер отправилась на фотосессию к парадному входу дома королевы-матери. Стоило Джери вытащить свои сиськи наружу, как ее арестовали. И сразу же на первых полосах бульварных газетенок замелькало: «Порно-актриса из «Свинтуса» трясет сиськами перед домом королевы-матери». Они даже процитировали Джери: «Чего вы прицепились к сиськам? Они есть даже у королевы».

Для местных СМИ мы были настоящей находкой, и даже не догадывались об этом. А Черри Ванилла решила, что мы будем выдавать себя за рок-н-ролльных журналистов из Нью-Йорка. Она просекла, что под этим соусом можно попробовать провернуть несколько авантюр. Черри позвонила редактору журнала «Цирк», о чем-то там с ним покалякала, и он ответил: «Хрен с вами, делайте что хотите, ссылайтесь на меня. Но если мне позвонят — я ничего не знаю, учтите».

И вот мы представляемся музыкальными журналистами из журнала «Цирк», типа пишем про рок-н-ролл и все такое. Черри прикидывалась репортером, я — фотографом, и, черт возьми, это работало! Нас везде пускали за сцену. Каждую неделю мы покупали New Musical Express и читали, кто где выступает, выбирали, куда бы пойти. Видели всех — Марка Болана, Рода Стюарта…

Как-то раз мне на глаза попалась маленькая рекламка — пара сантиметров в одной колонке. Там было написано: «Дэвид Боуи в клубе «Кантри»». Я читал о нем в статье Джона Мендельсона. Говорю: «О! Дэвид Боуи! Говорят, этот черт наряжается в платья». Наши ответили: «Ух ты! Супер, пойдем, посмотрим». Мы позвонили, и нас внесли в список приглашенных — меня, Черри, Уэйна Каунти. Клуб оказался ужасно тесным, туда с трудом влезало тридцать человек. А мое первое впечатление от Дэвида Боуи было такое: «Полный отстой. Скукотища». Дэвид был одет в желтые клеши и напялил громадную шляпу.

Джейн Каунти: О Дэвиде Боуи говорили, что он, наверно, гермафродит, все дела, а на самом деле мы увидели волосатого чувака в народном костюме, который сел на табуретку и стал лабать фолк. Мы были так разочарованы… Единственное, что мы могли сказать про него: «Посмотрите на этого пробитого фолкового хиппи!»

Тем временем весь зал лицезрел наши черные ногти и крашеные волосы. В то время нельзя было достать яркие панковские краски для волос, но Ли Чайлдерс раздобыл «волшебный маркер» и раскрасил себе всю шевелюру в разные цвета. Так вот, вдруг Дэвид Боуи произносит: «У нас в гостях сегодня люди из «Свинтуса» Энди Уорхола. Попросим их встать!»

Ну, нам пришлось встать. Черри поднялась, обнажила грудь и потрясла сиськами. Это было круто! Мы устраивали скандалы везде.

Ли Чайлдерс: Дэвид разочаровал нас, но его жена, Анджела Боуи, наоборот, всем понравилась. Энджи была шумной, изобретательной, сумасшедшей, она хватала нас за яйца и ржала, как лошадь — короче, веселилась.

В общем, пока мы шли от них домой, мы говорили об Энджи, а не о Дэвиде. А буквально на следующий вечер от них пришло приглашение в гей-бар «Твое и мое» на Хайгроув, там мы познакомились с Дэвидом получше, оценили его чувство юмора и зауважали. К нашему отъезду из Англии мы были просто влюблены в Дэвида.

Джейн Каунти: Дэвид подпал под наше влияние и начал менять свой имидж. После знакомства с нами он стал грамотно наряжаться. Когда-то я заметила, что Джеки Кертис выбривает себе брови, — и стала делать так же. Дэвид стал выбривать брови вслед за мной. Он начал красить ногти, даже ходил с накрашенными ногтями по ночным клубам, как мы. Дэвид сменил образ, в нем появилась и начала развиваться фриковость.

Глава 10