Прошлые обиды

– Ну, вначале они, естественно, удивились, но они знают Лизу лучше, чем вы меня. Поэтому все это восприняли как надо, и мы даже немного это отметили.

Лиза наклонилась вперед и накрыла руку матери своей.

– У Марка чудные родители, мама. Они хотят познакомиться с тобой и папой, и я обещала им, что мы скоро вас представим. Вот как раз перед вашим приходом мама Марка предложила пригласить вас к ним на обед. Она сказала, если вы оба согласны, то я могу назначить день.

«Не так все должно быть, не так, – думала Бесс, борясь со слезами… – Майкл и я, мы чужие для наших будущих родственников, для семьи Марка. Что, разве девушки больше не выходят замуж за мальчиков из соседнего дома? Или за тех негодников, которые дергали их за косички в третьем классе? Или за тех, кто выделывал всякие трюки на велосипедах на дорожке перед домом, чтобы произвести впечатление? Эти старые добрые времена ушли, уступив место эпохе непостоянства с ее повальными разводами и ужасающим числом матерей-одиночек».

Все ждали, что скажет Бесс, но она была не в состоянии принять решение. Она чувствовала себя подавленной и разбитой. Прежде чем она смогла что-то произнести, ей пришлось справиться с комом в горле.

– Нам с папой нужно сначала кое-что обсудить. Ты дашь нам на это несколько дней?

– Конечно. – Лиза убрала руку.

– Ты не возражаешь, Майкл? – спросила Бесс.

– Конечно, нет.

Бесс положила свою салфетку и отодвинулась от стола.

– Тогда я или папа позвоним тебе.

– Хорошо. Но ведь вы не уходите? Еще будет десерт.

– Боюсь, мне пора. Завтра надо быть в магазине пораньше. Мне правда нужно идти.

– Да, но сейчас еще нет даже восьми.

– Я знаю, но…

Бесс поднялась, стряхнула крошки с юбки. Ей необходимо было поскорее остаться одной и разобраться в своих чувствах. Может, даже пореветь или разозлиться, как выйдет.

– Папа, ну ты-то останешься? У нас потрясающий французский торт от «Бэйкер-сквер».

– Нет, пожалуй, я тоже пойду, дорогая. Может, забегу завтра вечером, и мы съедим с тобой по кусочку.

Майкл поднялся, за ним Лиза. Все неловко переминались с минуту, вежливо притворяясь друг перед другом, что все это вовсе не похоже на сцену из спектакля, по ходу которого огорошенные родители, узнав, что случилось с их дочкой, спасаются бегством, нет, они просто как ни в чем не бывало спокойно уходят.

– Хорошо, тогда я принесу ваши пальто, – сказала Лиза с улыбкой.

– Я принесу, дорогая, – предложил Марк.

Он вежливо помог Бесс одеться и передал Майклу его пальто. Последовала еще одна неловкая пауза, когда мужчины смотрели друг на друга, не зная, что им сказать или сделать. Майкл протянул руку, и Марк пожал ее.

– Мы скоро встретимся, – произнес Майкл.

– Благодарю вас, сэр. – С еще большим смущением молодой человек повернулся к Бесс:

– Спокойной ночи, миссис Куррен.

– Спокойной ночи, Марк.

Он неловко наклонился, и Бесс в конце концов подставила ему щеку. Майкл обнял Лизу в тесной прихожей, и оставалось лишь проститься "матери с дочерью. Бесс не могла заставить себя держаться непринужденно, и Лиза сама обняла ее. Как только Бесс почувствовала на себе руки дочери, ее прорвало, и хлынули сдерживаемые до сих пор слезы. Ее драгоценный первенец, ее Лиза, которая так смешно училась пить через соломинку, которая до пяти лет всюду таскала с собой куклу-негритянку по имени Гертруда, Лиза, которая, едва научившись самостоятельно выбираться из своей кроватки в ночнушке до пят, любила шмыгнуть субботним утром в постель между папой и мамой.

Лиза, которую они с Майклом так ждали.

Лиза – дитя ушедшего, полного оптимизма времени.

Лиза, которая сейчас носит под сердцем их внука.

Бесс прижала к себе Лизу и сдавленно прошептала:

– Я люблю тебя, Ли-ли. – Это имя дал ей Майкл давным-давно, в то золотое время, когда они верили, что их счастье будет вечным.

– Я тоже люблю тебя, мамочка.

– Мне просто нужно немного времени, дорогая. Пожалуйста.

– Я знаю.

Майкл, открыв дверь, ждал, растроганный тем, что Бесс назвала дочь забытым детским именем.

Бесс отстранилась, все еще цепляясь за Лизину руку.

– Отдыхай почаще. Я позвоню тебе.

Она прошла мимо Майкла через прихожую, держа под мышкой сумку и натягивая на ходу перчатки. Ее туфли на высоких каблуках громко стучали по плиткам пола. Майкл, застегивая пальто, последовал за ней, отметив, как энергично она шагает, будто торопится на деловую встречу.

Бесс спустилась на два марша лестницы, и тут ее мужество иссякло. Она заплакала, отвернувшись от него и вцепившись одной рукой в перила, а другую поднеся ко рту.

Майкл стоял на ступеньку выше, засунув руки в карманы и глядя, как трясутся ее плечи. Ему самому было грустно, а от ее слез стало еще печальнее. Она старалась и не могла подавить рыдания. Осторожно он коснулся ее плеча:

– Бесс…

Ее слова заглушала рука в перчатке, прижатая ко рту.

– Извини, Майкл, я знаю, что не должна была так реагировать… но это такое потрясение.

– Да, конечно. Для меня тоже.

Он опять сунул руки в карманы. Она шмыгнула носом, открыла сумочку, достала платок. Все еще стоя к нему спиной, она сказала:

– Ненавижу себя, что так разревелась перед тобой.