Прощение

Он выкурил две сигареты, вслушиваясь в мелодичный звон, наполнявший ущелье, пока у него не замерзли пальцы. Тогда он отошел от окна, потушил лампу и сел на кровать, укрыв ноги одеялом и спрятав под него руки.

Он думал. Думал о Саре Меррит. О том, как они пели одну и ту же песню, издали глядя друг другу в глаза и чувствуя, что они совсем рядом в эти минуты. Вспоминал, как избегали один другого... Как целовались у нее в редакции... Как потом старались уверить себя, что между ними ровно ничего не произошло...

Он встал, потянулся, снова подошел к окну.

Если бы она была, как ее сестра, одной из девиц у мадам Розы, он бы знал, как с ней обходиться. Но она была не такой, она из тех, с нем всегда одна морока...

Он постоял еще некоторое время у окна, прежде чем подошел к двери, тихо открыл ее и вышел в коридор, осторожно ступая ногами в теплых носках без ботинок, у двери Сары остановился, помешкал в раздумье. Потом тихонько постучал и замер в ожидании.

Почти сразу дверь приоткрылась. Через щель он увидел, что в комнате Сары совершенно темно, сама она почти сливалась с этой темнотой.

- Да? - прошептала она. - Кто это?

- Это Ноа.

- Что... что вы хотите?

- Я не могу уснуть. А вы?

Она подумала, прежде чем ответить:

- Я тоже.

- Что вы делаете?

- Сижу у окна и слушаю звон.

- Я тоже. Мы могли бы слушать вместе. - Ответом было молчание.

- Я могу войти, Сара?

- Нет, я переоделась, чтобы лечь в постель.

- Наденьте халат.

- Ноа, я не думаю, что...

- Ну, пожалуйста.

Она довольно долго стояла неподвижно, потом отступила в глубь комнаты. Он отворил дверь шире, беззвучно закрыл ее за собой. Благодаря снегу, белевшему за окном, он мог теперь различить, что она стоит, закутавшись в одеяло, которое сжимает у груди. Он подошел к ее кровати и сел там с края, в глубокой тени. Оттуда он смутно видел ее лицо, повернутое к окну, волосы, руки.

Некоторое время они слушали музыку металлических треугольников, имитирующих колокола. Это была мелодия гимна "О, самое святое..."

Наконец он произнес из темноты;

- Сара, я просто не знаю, как мне с вами быть... - Фраза прозвучала как некий конечный вывод, как результат долгих раздумий.

- Не понимаю, что вы хотите сказать.

- Нет, понимаете... Я дважды поцеловал вас, и мы оба были рады этому. А на следующий день я чувствовал испуг...

- Вы тоже это почувствовали?

- Да, тоже.

- Мне очень жаль. Я...

Она не знала, что сказать... как ответить. Он заговорил снова.

- Я много думал о вас... Вы на меня просто... как бы это сказать... нагоняете страху.

- Я?!

- Клянусь вам.

- Никогда не думала, - прошептала она.

- Но это в самом деле так. Вы лучше многих мужчин умеете работать. Умеете наладить дело. Вы и редактор, и музыкант, и...

Он замолчал.

- И что?.. - спросила она.

- И я хотел бы знать, что вы думаете обо мне.

Она ответила не сразу. Голос у нее был тихий, немного испуганный.

- Я тоже боюсь вас...

Она опять замолчала, но он ничего не говорил, и она продолжала:

- Я тоже думаю о вас. Больше, наверное, чем сама хотела бы. Вы... вы, в общем, не тот человек, который... - Она остановилась.

- Который что? - спросил он. - Продолжайте.

- Который должен мне нравиться...

Ну, вот и все... Она сказала эти слова. Произнесла их...

Ей казалось, что жар ее щек можно было различить в темноте.

- А какой же я? Говорите.

Она не хотела, но слова сами вырвались из нее:

- Вы из тех, кто посещает публичные дома.

- Я не был у Розы с того вечера, когда мы встретились там.

- Но факт остается фактом. Вы бывали там... и с моей сестрой.

- Сара, я очень сожалею об этом, только ничего изменить нельзя.

- И я не могу изменить своего отношения к этому. Оно всегда будет между нами.

- Говорю вам, я не ходил туда больше! Спросите у своей сестры.

- Я потеряла сестру из-за таких, как вы.

- Нет! Не я причина, что она стала тем, нем стала!

- Говорите тише.

Он повторил, умерив тон:

- Не моя вина, что она сделалась проституткой.

- Но чья же? Чья?! Если бы только я могла понять!.. - Она опустила голову к коленям. Какое-то время одни лишь колокольные звуки наполняли темное пространство комнаты. Когда он коснулся ее наклоненной головы, она резко и испуганно выпрямилась: она не слышала, как он подошел к ней так близко.

- Вам нужно уйти, - прошептала она.

- Да, - согласился он. - Нужно... Я познал вашу сестру, как о том говорится в Библии, и теперь должен уйти. И какое имеет значение все, что мы чувствуем друг к другу?.. Все должно быть отброшено из-за того, что произошло еще до той поры, когда мы встретились. Так получается?

- Да, - ответила она.

Глаза ее были широко раскрыты, в горле стоял ком.

Схватив ее за руки, он поднял ее со стула.

- Это чушь, Сара! И вы сами знаете.

Он склонил голову, нашел ее губы. Они оставались сомкнутыми. Он подождал, не отстраняясь. Она не ответила на поцелуй.

- Я не тороплю вас, - прошептал он, поднимая голову. - Но не решайте сразу. Подумайте...

Он опять прижал свои губы к ее губам, опять водил по ним языком осторожно, ласково, умело. Его не отталкивала ее инертность.

Она дрожала всем телом и крепче прижимала к себе одеяло.