Проще некуда

Анника вышла на кухню, взяла сумку. Поискала глазами взгляд Тома, но он не смотрел на нее. Анника надела куртку и туфли, взяла сумочку. Том вышел в коридор. Она замерла. Может быть, он передумал и попросит ее остаться? Но он этого не сделал. Только протянул ей телефон, оставленный ею в спешке на столе. На экране все еще светилось сообщение от Рикарда.

– Не забудь, – резко сказал Том. – Возможно, тебе понадобится кому-нибудь позвонить.

Анника хотела ответить, но Том повернулся и вышел, оставив ее в коридоре одну. Она отперла дверь и вышла на темную лестничную площадку.

Анника вышла из метро и медленно пошла по улице вдоль темных витрин. Ее сумка была настолько легкой, что можно сказать, ничего не весила. Немного одежды, туалетные принадлежности. Вероятно, она что-то забыла забрать. Например, своих детей. Они лежали в своих постелях и спали, когда она уходила, и очень удивятся, когда Том утром будет пытаться объяснить, почему мамы нет дома. "Удивятся – это в лучшем случае. В худшем они будут в отчаянии.

Может быть, она не лучшая в мире мать. Она совершала ошибки, не справлялась. Иногда теряла терпение, едва забрав детей из садика и пройдя с ними несколько метров. Не раз она просыпала по утрам, и Андреа опаздывала в школу. Она терпеть не может детских площадок и вообще ненавидит играть: и в дочки-матери, и в больницу, и в магазин, и в школу. Не любит строить дорог, собирать башни из кубиков, складывать пазлы и рисовать. Время от времени ей случалось нарочно задержаться на работе, потому что она не могла себя заставить пойти домой к семье. Бывали дни, когда она ни разу за целый день не испытывала благодарности за то, что у нее есть два человечка, которым она дала жизнь.

Сейчас она не могла этого понять.

В голове у Анники переплелись голоса и картинки, которые преследовали ее, пока она спускалась по лестнице. Неужели она ни на что не годится? Она же читала детям на ночь сказку, иногда даже две. И давала им на завтрак сладкие хлопья, следила, чтобы они как следует почистили зубы утром и вечером. Ходила на родительские собрания, и у детей каждое утро была чистая одежда. Разве это ничего не стоит?

Анника видела свое отражение, мелькающее в стеклах витрин. Она остановилась на секунду. Нет, это ничего не стоит, подумала она. Сейчас – ничего. Она видела перед собой недвижно стоящую женщину, обманувшую мужа. Женщину, предавшую свою семью. Беглянку, оставившую свой дом ночью.

Анника подошла к дому на улице Руслагсгатан. Посмотрела вверх, пытаясь вспомнить, какие из окон – Рикарда. Свет не горел нигде. Должно быть, Рикард лег спать, ведь уже первый час. Анника достала из кармана мобильный, нашла в записной книжке "Рикард, дом" и набрала номер. Он ответил почти моментально, наверное, телефон лежал рядом с кроватью. Голос звучал сонно и удивленно. Он сказал ей код домофона, и Анника открыла тяжелую дверь, снова оказавшись в пафосном подъезде. Она не была здесь с той самой вечеринки, и ей пришлось просмотреть список жильцов, чтобы понять, на каком этаже живет Рикард.

Она поднялась на четвертый этаж пешком, не хотелось будить соседей шумным лифтом. Рикард ждал ее в дверях. На нем был халат, светлые волосы растрепаны, на лице написано беспокойство.

– Что случилось?

Он взял ее сумку, провел Аннику в коридор и закрыл за ней дверь. Неродной запах в квартире – зачем она сюда пришла? С другой стороны, а куда ей пойти? Навязаться к Бигге и Челлю? Позвонить Милле и пытаться потом объяснить Фредрику и мальчикам, что Анника у них делает? Не говоря уже об объяснениях с самой Миллой.

Анника вспомнила, что Милла говорила ей не так давно. Что надо прервать отношения с Рикардом или развестись. А она так и не выбрала. Не смогла. Она просто позволила событиям идти своим чередом. Анника представила себе, что сказала бы Милла теперь. Конечно, Анника все ей расскажет, но не сегодня.

Оставалась еще Вивека. Анника вздрогнула. Исключено.

И вот она у Рикарда. По крайней мере она уверена, что здесь ей рады.

Рикард усадил ее на диван и вышел на кухню заварить чай. Анника огляделась. Комната выглядела иначе, чем она ее запомнила. Разве она не была больше? И книжный шкаф, кажется, стоял не там, где сейчас. Она провела рукой по красной обивке дивана – ее, по крайней мере, она помнит точно. Вошел Рикард, неся поднос. Он налил им обоим чая, зажег свечу на журнальном столике и сел рядом с Анникой.

– Ну, рассказывай.

Анника объяснила, что произошло. Она старалась быть лаконичной – как будто зачитывает телеграмму с новостями. Когда Рикард услышал об эсэмэске, у него вырвался стон:

– Что, черт возьми, я наделал?

– Ты не виноват, – попыталась успокоить его Анника. – Мне надо было понять, что он что-то подозревает, и убрать телефон подальше.

Это прозвучало отвратительно. Ей действительно следовало так поступить? Убрать телефон? Она вспомнила слова Тома: правда ли, что их проблема только в этом?

– И он дал тебе неделю?

Анника кивнула.