Проще некуда

Анника кивнула, пытаясь выглядеть равнодушно.

– Я с ней тоже не знакома. Может быть, она в отъезде.

На четвертом бокале вино ударило Аннике в голову. Она подошла к стойке с компакт-дисками, которая выглядела как ностальгический привет из 80-х, и пробежалась глазами по обложкам. Ее удивил выбор музыки. Довольно много классики, даже больше, чем она ожидала: Гендель, Шуберт, Бах… Несколько сборников хитов. Неизбежные Мадонна и Принц, несколько дисков Боба Марли. Анника вздрогнула, услышав прямо за спиной голос Рикарда:

– Ты ищешь что-то?

– Нет, просто смотрю, что есть.

Ей было почти стыдно. Как будто она заглянула в шкафчик в чужой ванной.

– Мария заставила меня избавиться от старого проигрывателя, а то я бы поставил для тебя что-нибудь из раннего панк-рока на виниле.

– Какая потеря! – рассмеялась Анника.

– Постой-ка. Я знаю, что поставлю. Не подглядывай.

Рикард провел пальцем по ряду дисков, вытащил один и вставил в проигрыватель. Джеймс Браун. Рикард сделал звук немного громче. Анника надеялась, что он не предложит ей потанцевать. Это выглядело бы странно, ведь это не вечеринка с танцами. В этот момент к ним подошел Иене с женой, чтобы поблагодарить и попрощаться. Дети дома одни, объяснили они, так что надо вернуться домой не слишком поздно. Анника подумала о Томе. Может быть, ей тоже пора? Но ведь Том сказал, что она может задержаться. Хоть раз в жизни у нее есть возможность не спешить домой!

Вскоре подошла еще одна пара, тоже собравшаяся уезжать. Гости постепенно начали расходиться, и Анника всякий раз говорила себе, что надо бы и ей идти домой. Но все время что-нибудь мешало. То ей подливали вина, то вдруг ставили красивую песню, то кто-то шепотом на ухо сказал, что у нее потрясающее платье… Впоследствии Анника признала: надо было тогда послушаться внутреннего голоса. Это определенно сделало бы жизнь проще.

– Ты сегодня что-то все время молчишь.

– Прости, у меня, наверное, еще не совсем прошло похмелье, – попробовала улыбнуться Анника.

Они с Томом только что отвезли детей к Вивеке и сейчас ехали на метро обратно в центр. Они рассчитывали успеть сходить в кино до того, как будет пора забирать Андреа и Микаэля от бабушки. У Анники не было ни малейшего желания сидеть в кафе и делать вид, что она наслаждается жизнью. Ей просто хотелось домой. Было заметно, что Том разочарован.

– Ты же можешь несколько часов отдохнуть от всего и всех, – щедро предложила ему Анника. – Если хочешь, сходи в кино, а я заеду за детьми. Из меня сегодня все равно плохая компания.

– Нет, – обиженно ответил Том. – Мы же и так никогда нигде не бываем вместе. Даже когда могли бы.

Анника вздохнула.

– Хорошо. И куда ты хочешь пойти?

– Никуда. Плюнь на все, поезжай домой, а я пойду в кино.

– Но… Ты не обидишься?

– Мне просто жаль, что так получается.

Том помолчал и продолжил более мягким тоном:

– Нет, правда, все нормально, езжай домой. Вздремни чуток. Увидимся вечером, когда заберем детей.

Том сошел на одной из центральных станций, а Анника доехала до их остановки и прошлась до дома. Ей хотелось побыть одной и подумать. Утро было ужасным – ее преследовали воспоминания о том, как завершилась накануне вечеринка. Картины произошедшего внезапно всплывали, когда она принимала душ, завтракала, одевала Микаэля и заплетала косички Андреа. Анника пыталась убедить себя, что ничего страшного не случилось, что ей удалось вовремя остановиться, пока она не зашла слишком далеко. Но образы, возникающие перед глазами, говорили об обратном, и она чувствовала, как внутри у нее все переворачивается.

Когда все гости разошлись, они с Рикардом остались наедине. Уж как так получилось, что она задержалась, непонятно. Кто-товсе время находил предлог, чтобы ей не уходить. Кто кого первым поцеловал: она кого-тоили кто-то– ее? Как бы то ни было, но поцелуй тот уже не имел ровным счетом ничего общего с приятельскими поцелуями, которыми они с Рикардом обменялись под Рождество. Тогда ей почти удалось убедить себя, что то было не более чем прощание коллег, но на сей раз поцелуи были наполнены страстью и желанием. Даже сейчас, идя по шумной улице пасмурным холодным днем, Анника чувствовала этот жар, и ноги у нее чуть не подкашивались. Как у нее хватило сил остановиться? Возможно, сработал какой-то супружеский рефлекс. Какое счастье! Мысль о том, что могло бы произойти, повергала ее в ужас. Представьте себе, что вы зашли в зал, задели локтем бесценную фарфоровую вазу, а потом успели поймать ее на лету. Аккуратно поставили на место, и никто не узнает, какой катастрофы вам удалось избежать.