— Но это эмоциональная сторона дела, мы же работаем с фактами. А истина заключается в том, что именно пагода послужила причиной смерти Леси. Увидев и стащив у Василия Смирнова фотографии ссоры мэра с женой, Вика начинает шантажировать Правдина. Ее расчет оказывается верным: тот прекрасно понимает, что обвинение в убийстве поставит под угрозу не только его карьеру, но и свободу, и решает ей заплатить. Он передает Вике деньги в небольшом дамском кейсе, на дно которого кладет записку не слишком вежливого содержания, начинающуюся со слова «подавись». Там, на дне, листок и лежал до тех пор, пока мы не обнаружили деньги и не вынули их. Но, поскольку было ясно, что шантажистка не успокоится, Виктор Правдин просит меня провести собственное расследование и доказать, что он не виновен.
Смирнов, который, собственно, и сделал снимки, использованные в шантаже Викой, заметив их исчезновение, пугается. Василий думает, что в квартире, пока он спал, побывал кто-то чужой и похитил цифровую камеру с фотографиями, стерев всю информацию из компьютера. Но потом Васю начинают мучить сомнения. Одна из соседок, симпатизирующая Смирнову, видела, как из его квартиры вылетела Вика, неся в руках сумку с чем-то объемным и тяжелым. Соседка делится с Васей своими наблюдениями, заметив, что тот ходит как в воду опущенный.
Фотограф опять бросается к Вике, но та от всего отпирается. И Смирнов начинает следить за Андриенко, что приносит свои результаты — он застает ее в момент изъятия его фотоаппарата из камеры хранения. В день вечеринки у Васи было хорошее настроение — так показали многие свидетели. Светлане же он говорит, что скоро у него будет достаточно денег, чтобы позволить себе отдых на шикарном курорте, и предлагает ей поехать с ним. Перед самой трагедией между Васей и Викой на балконе происходит последний разговор. Смирнов требует у нее отдать ему часть денег, полученных шантажом, Андриенко отказывается. Когда Вася поворачивается спиной к перилам, Вика с силой толкает его в грудь. Он был высоким мужчиной, перила же на балконе из-за дополнительно настланного пола — низкие. Кстати, как показало вскрытие, у него оказалось слабое сердце: фотограф умер раньше, чем ударился о землю.
— О, господи… — перекрестилась Любимцева.
— «Сердце человека — удивительная вещь, особенно, если человек носит сердце в своем кошельке», — задумчиво глядя куда-то вдаль, процитировал Маркса Яковлев.
— На балкон-то надо было без кошелька выходить, — вздохнула Серафима.
— Но, увы, Вике не везет, — продолжал Даниил. — Свидетелями гибели парня становятся сразу два человека: маленький мальчик из квартиры этажом выше, а также Сусанна, которая всегда испытывала недостаток в деньгах из-за пристрастия к наркотикам.
— Боже мой! Сусанна? — воскликнула Ада. — Не может быть!
— Может, — пожал плечами Даниил. — Почему бы и нет? Она слышала весь разговор и видела, как Андриенко толкнула Васю. Подкараулив Вику, когда та осталась в комнате одна, Сусанна требует свою долю за молчание. И Вика соглашается. Но сразу после этого получает записку угрожающего содержания. Андриенко отдает ее капитану Ефимову и рассказывает, что нашла листок в чехле своего мобильного телефона. Забегая вперед скажу, что и газету, из которой были вырезаны буквы, и маникюрные ножницы мы позже нашли, но никаких отпечатков на них, кроме отпечатков самой Вики, не обнаружили.
— А что было в записке? — спросила Любимцева.
Даниил взял черную папку и вытащил оттуда бумажку с вырезанными из газеты и наклеенными вкривь и вкось буквами.
— «Ты тоже умрешь», — вслух прочитала Любимцева.
— Итак, Вика нервничает и чувствует себя загнанной в угол. Сначала она думает, что кто-то еще стал свидетелем смерти Васи, но потом, проанализировав все, начинает подозревать Сусанну. Андриенко достает из сумочки Сусанны шприц с лекарством, которое та колола, чтобы избавиться от наркозависимости, выливает препарат и набирает вместо него перекись водорода. Результата долго ждать не приходится — вскоре Сусанна делает себе укол и умирает.
— Значит, если бы Сусанна не стала шантажировать Вику, то осталась бы жива? — подала голос Светлана.
— Да, — согласился Даниил, — осталась бы жива.
— Эх, Сусанна, Сусанна… — вздохнула Ковалева. — Тоже сердце в кошельке держала.
— А я? — опять не выдержала Любимцева. — Я-то здесь при чем? Никого не видела и ни о чем не знала!
— А вы, уважаемая Людмила Анатольевна, выпили чай, который предназначался Диане, — ответил Дан.
Я вздрогнула.
— Но я тоже никого не видела и ничего не слышала!