Прощание. Последний конфликт

— Спасибо за консультацию, — я прекращала разговор с улыбкой. Веник, словно почувствовав взлетевшее к небесам настроение, мигом очутился рядом и принялся тереться об меня изо всех сил. — Прекращай, невозможное животное! — рассмеявшись, заголосила я, понимая: не оставлю. Заберу с собой. Как напоминание о Преображенском, избравшем такой необычный способ, чтобы вывести меня из эмоционального ступора. Потрепав малютку — бобтейла по голове, я застегнула поводок на его ошейнике и отправилась домой.

Возвращаясь по неширокой аллее к дому, я не сразу заметила, что белый внедорожник уже на стоянке. Когда увидела, резко остановилась. Просто первой мыслью было то, что Преображенский привел любовницу домой. Сомнения развеялись только тогда, когда у подъезда я увидела самого Саша: он неотрывно следил за нашим приближением, застыв в напряженной позе. Когда же мы подошли, он протянул вперед руку и, забрав у меня поводок, произнес одно — единственное слово:

— Пойдем.

— А…Алина? — недоверчиво поинтересовалась я.

— Что — Алина? — не понял Преображенский.

— Ты же собирался ужинать с ней.

— А… я извинился и отменил встречу. Ждал, пока вы нагуляетесь.

— И не присоединился? — удивилась я, все еще не в силах поверить в слова Преображенского.

— Мне показалось, что тебе хотелось подумать в одиночестве.

— А… — запнулась я и, помотав головой, продолжила. — Пойдем.

В квартире Венику помыли лапы и даже сопроводили на кухню для ужина. Я после ванной отправилась в спальню — есть совершенно не хотелось. Прислонившись к зашторенному окну, я прикрыла глаза и глубоко вдохнула. Преображенский скользнул в комнату неслышно. Когда он обнял меня сзади, дверь уже была закрыта. Мне достался будоражащий поцелуй в основание шеи.

— Она назвала тебя неформально в присутствии посторонних. Она была твоей любовницей, — еле слышно проговорила я, несмотря на сбившееся дыхание.

Суперменович сразу понял, кого я имею в виду.

— Да. Еще до моего отлета с Лей.

— Почему же тогда не остался сегодня с ней?

— Потому что захотел к тебе, — он помолчал немного. — Как называется чувство, когда мысли сосредотачиваются на одном — единственном человеке, а в груди словно разливается тянущее ощущение боли?

Я затаила дыхание. Просто не могла поверить, что Преображенский способен испытывать подобное. Ну не учебников же он начитался перед тем, как поехать к нам с Веней!

— Лей? Нет определения? — снова спросил Саш.

Я высвободилась из объятий, поворачиваясь к нему лицом и долго и пристально разглядывая. Мне даже показалось, что от нетерпения по краям его радужки начала появляться лейнианская серебристая кайма.

— Лей? — вырвал меня из размышлений его голос.

— Тоска. Это называется тоска.

Будь мы чуть дальше, рванули бы навстречу с остервенением. А так сжали друг друга в объятиях, начав целоваться, словно безумные. Мысли вылетели из головы, я принялась со злостью срывать с Преображенского одежду, будто желая ногтями соскрести с его кожи возможные прикосновения Алины. Словно хотела выцарапать любые воспоминания о той, которая позволяла себе до сих пор обращаться с ним фамильярно. То ли во мне заговорило чувство собственника, то ли прорвалось наружу желание, которое я безуспешно пыталась задушить, но…на каждое движение Преображенского я реагировала не менее остро.

Почему он, вопреки предыдущему опыту, совсем не был нежен, оставалось только догадываться. Я не могла допустить даже мысли, что это связано с предложением, которое сделал мне Диорн. Однако отнюдь не бережные прикосновения оказались именно тем, что я сейчас хотела испытать. Ощутить скрытую глубоко сущность Преображенского — вот все, о чем я мечтала.

На кровать мы не перебрались — упали, не отрываясь друг от друга. Я встретила первое движение Саша глубоким вздохом, обвилась вокруг него, принимая каждый новый удар — по — другому назвать поведение мужчины не получалось — с удовольствием и нетерпением. Сколько продолжалось это безумие — не знаю, но очнулась я лишь тогда, когда Преображенский напрягся и замер надо мной, а потом обессилено опустился сверху, стараясь не придавить своим весом.

— Лей… — словно не веря тому, что только что произошло, прошептал он.

— Все хорошо, — успокоила его я. — Все хорошо, Саша.

На то, чтоб прийти в себя, нам обоим потребовалась по ощущениям целая вечность. Потом, устроив меня на груди, Преображенский посмотрел так, словно заглядывал в самую душу:

— Ты хотела знать об Алине?

Поборов неуверенность и все еще не привыкнув к чрезмерной откровенности лейнианцев, я все же несмело кивнула.

— Нас познакомили в детском возрасте. Наши семьи тесно общались по работе. Так уж вышло, что случайно проверили генетическую совместимость на предмет будущего потомства между мной и Алиной.

— И что же вышло? — чувствуя, как замирает все внутри, спросила я.