Прощай, молодость!

“Пожалуй, мой костюм не совсем подходит для этого дела. Хотя… в чем проблема? Если я испачкаю костюм, то Никкель его почистит. Я получу удовольствие, а Никкель… у него останется меньше времени на его дурацкие вышивки. Разве это не благое дело? Не всякий хозяин проявляет такую заботу о своем слуге!”

И, не думая больше о сохранности костюма, Реджинальд Хокк принялся потрошить коробки. Шляп в них не было – бриллиантов и пистолетов, впрочем, тоже. В одной коробке он нашел связку тетрадей с конспектами лекций по химии, в другой были свалены полтора десятка сломанных наручных часов (какой маньяк их там собрал?), в третьей пряталась роскошная детская железная дорога, в четвертой лежала поеденная молью вязанная кофта и два деревянных циркуля…

Когда все коробки были спущены на пол, Хокк уже вошел в азарт. Не теряя времени, он распахнул крышку сундука и восхищенно замер, не в силах издать ни звука. Это был не просто сундук, это была аккуратнейшим образом собранная и упакованная химическая лаборатория. Колбы и реторты, пустые и наполненные разноцветными жидкостями и порошками, разных размеров фарфоровые ступки с пестиками, стеклянные палочки и пипетки, мензурки и тигли – все это располагалось в специальных, продуманно расположенных, отделениях и кармашках.

Глаза у Хокка горели.

– Вот это сокровища, – пробормотал он. – О, тут и какой-то учебник есть!

Адвокат достал из сундука толстую книгу в переплете из потемневшей от времени телячьей кожи и наугад раскрыл ее. Словно легкий ветерок пронесся по чердаку: взметнул со страницы полоску бумаги, поднял ее вверх и закружил в воздухе. Собственно, у Хокка не было никакой причины ловить эту пустяковину – подумаешь, закладка выпала! И если бы, кто-нибудь, спросил сейчас: “Уважаемый господин Хокк, а на что вам сдалась эта бумажка?”, адвокат просто не знал бы, что ответить. Скорее всего, он поступил бы так, как обычно делал в суде, когда слышал нечто, для себя неприятное или неожиданное. В таких случаях, Хокк вздергивал правую бровь и бросал на невежу такой взгляд, что тот сразу понимал всю неуместность и бестактность своего выступления. Но поскольку рядом никого не было, семидесятипятилетний адвокат подпрыгивал и размахивал руками, безуспешно пытаясь поймать легкий листок, который продолжал издевательски плясать над его головой.

Разумеется, долго это продолжаться не могло. У Хокка одновременно закололо в боку, прострелило резкой болью правое колено и заныли плечи. А сердце повело себя и вовсе безобразно – оно нахально покинуло грудную клетку и теперь судорожно колотилось в горле, мешая сделать вдох. Адвокат торопливо опустился прямо на пол. Костюм все равно испачкан, а самое необходимое сейчас – вернуть организм в рабочее состояние. Хотя бы, более или менее рабочее.

Мерзкая бумажка еще немного покачалась в воздухе, потом плавно скользнула вниз и опустилась на пол в полуметре от левой ладони Хокка. Он посмотрел на пергамент с отвращением и отвернулся – колено, кажется, успокоилось, но справиться с дыханием пока не удавалось. Реджинальд прикрыл глаза, чтобы сосредоточиться на этой конкретной и столь важной сейчас задаче, но через секунду снова распахнул их. Пергамент?!! Но этого же просто не может быть! Какой-нибудь тетрадный листок может взлететь от простого сквозняка, а чтобы поднять в воздух пергамент… но это, действительно, был пергамент. И лежал он уже гораздо ближе, теперь Хокк без труда мог дотянуться до него. И даже накрыть ладонью. Не совсем понимая, зачем он делает это, Хокк так и поступил.

На вид, на ощупь и на запах, это был настоящий пергамент. Тонкий, хорошо выделанный, покрытый ровными бледно-фиолетовыми строчками выцветших чернил. Что же получается? На этой закладке какой-то текст? Интересно, что там написано.

Хокк сунул руку в нагрудный карман, чтобы достать очки, но тут же вспомнил, что оставил их в кабинете, на столе, рядом с газетой, которую читал после обеда. Он раздраженно поморщился и приступил к процедуре вставания. Это оказалось делом не простым и не быстрым, но Реджинальд справился. И даже не уронил странный пергамент, который так ловко притворялся простой бумажкой.

В кабинете Реджинальд сразу почувствовал себя гораздо увереннее. Сел за стол, отшвырнул в сторону газету и положил перед собой пергамент. Надел очки и бледные строчки сразу обрели четкость. Что же это за язык? Похоже на латынь. По крайне мере, окончания характерные, да и слова попадаются, знакомые… кажется, знакомые. Странно, у него ведь познания в этом древнем языке весьма изрядные, а ни малейшего смысла уловить не удается.

Нет, так работать не годится. Первым делом надо, чтобы Натаниэль сделал копию. Реджинальд поднял голову, чтобы позвать секретаря и только тогда вспомнил, что это невозможно.

– Надо же, какая неприятность, – посетовал адвокат. – Ну что ж, не поручать же это Никкелю. Придется вспомнить молодость. Эх, сколько я в свое время всяких копий нашлепал!