Прощай, мисс Совершенство

он хорошо готовит;

у него дислексия, как и у меня, но он старается хорошо учиться и любит читать;

у него голубые глаза и волосы цвета паприки;

когда ему было девять, он сломал нос, и теперь у него на носу горбинка;

его мама с бабушкой говорят, что он лучший мальчик в мире;

я с ними согласна.

Все думали, что у нас ничего не получится, и если мы и начнем встречаться, то наши отношения долго не продлятся. Но мы вместе уже больше года и очень счастливы. Эдакие ветераны, выжившие в окопах подростковой любви.

Я не задержалась у Коннора надолго: он изо всех сил пытался это скрыть, но мне-то было очевидно, что он до смерти устал. Мы пару часов провели у него в комнате: смотрели телик, целовались и играли в «Портал» – единственную компьютерную игру, в которую я согласна играть, хотя Коннор настаивает, что она устарела и мне надо попробовать что-нибудь поновее. Время от времени он уходил насыпать нам чипсов и проверить, как там мама с бабушкой. Они все еще спали, утомленные ночными переживаниями.

– Мне пора, – сказала я наконец, когда он во второй раз задремал на моем плече.

– Не, оставайся, – начал было он, но не договорил и зевнул во весь рот, а потом рассмеялся: – Ну ладно, может, я немного устал. Но все равно не уходи.

– Я приду завтра. Когда ты немножко оклемаешься.

Он состроил гримасу, как малыш, который не желает отрываться от мультиков и идти спать.

– Но ведь ты уже здесь! Это неразумное расходование времени с Иден.

Я закатила глаза:

– Хватит уже, дурачина. Иди спать.

– Но сначала пообнимаемся?

Он откинул одеяло и зарылся под подушки.

– Какой ты у меня брутальный. Как мне вообще жить с таким мачо?

Он рассмеялся и притянул меня к себе под одеяло. От его худощавого тела веяло таким теплом и уютом, что я не смогла устоять. Коннору неведомы комплексы, от которых страдают буквально все мальчишки нашего возраста. Однако и самовлюбленности в нем нет. Просто он знает, что для него важно, и знает, что бесполезно тратить силы на переживания о том, что он – не самый мужественный мужчина своего поколения. Именно поэтому я в него и влюбилась, на самом-то деле. И еще потому, что он теплый, как батарея в разгаре зимы.

В общем, у Коннора я просидела недолго. Даже не рассказала ему про Бонни. Получается, ушла я от него около двух, вернулась домой, пару часов потупила и решила, что посижу подольше в душе, от которого меня и отвлекла Кэролин.

И вот теперь я сижу в комнате, а внизу меня дожидается полиция. Натягивая джинсы, я решаю, что буду продолжать рассказывать свою маленькую ложь, как и обещала. Утренние сообщения Бонни все равно мало бы на что повлияли – и мне не хочется, чтобы Кэролин злилась на меня за то, что я ей наврала.

В двери появляется голова Кэролин. От неожиданности подскочив на ноги, я чуть не падаю на пол.

– Ты скоро?

– Только причешусь – и спущусь.

– Иден, – предостерегающе говорит Кэролин.

От ее тона – и ото всей этой ситуации – меня внезапно охватывает паника.

– Зачем полиции со мной говорить? Я не знаю, где Бонни. Правда не знаю!

– Они и не думают, что знаешь. Просто хотят поговорить. И если хочешь знать мое мнение, то остерегаться стоит не полиции, а мамы Бонни. Она чуть ли с ума не сходит.

– Но почему они вообще решили, что я смогу им что-то сказать?

– Потому что ты ее лучшая подруга. Если бы ты пропала, то я бы тоже побежала расспрашивать Бонни.

– А чего они так психуют? Зачем вызвали полицию? Скорее всего она просто тусуется где-то со своим бойфрендом.

Кэролин издает какой-то звук – я не могу понять, что он значит, и нахмуриваюсь. Что она имеет в виду? Что происходит? Как-то это все странно.

– Ну то есть да, обычно Бонни просто сама ответственность, – добавляю я. – Поэтому я понимаю, почему ее родители удивились. Но вызывать полицию…

Кэролин молчит, бросает взгляд на пустынный коридор за спиной, а потом смотрит на меня, приподняв брови. Это значит «давай быстрее».

– Полицейские спросят тебя, почему Бонни сбежала с Джеком.

– А я-то откуда знаю…

– Мне можешь не рассказывать, – перебивает меня Кэролин. – Все равно придется повторить то же самое полиции. Давай спустимся, и ты с ними поговоришь, хорошо? Я буду рядом. Тебе не о чем волноваться.

– А я и не волнуюсь, – удивленно отвечаю я.

Кэролин что-то бормочет (мне слышатся слова: «а вот я волнуюсь»), но потом быстро поворачивается и уходит по коридору. Я следую за ней.

Внизу меня ждут двое полицейских. Один из них мужчина – седой, мрачный. В основном говорит со мной именно он. Другой офицер – женщина, младше Кэролин. Она молчаливо пишет что-то в блокноте.

– Волноваться незачем, – сообщает мужчина, когда мы назвались по именам и обменялись парой любезностей.

Его зовут констебль Дельмонт – совсем как марка персиков.

– Нам просто нужно, чтобы ты говорила правду.

– Я ничего не знаю, – отвечаю я.

Я уже в четвертый раз это говорю. Но, похоже, меня никто не слушает.

Матильда, мама Бонни (я, кстати, никогда ей не нравилась), громко хмыкает.

– Правда! – настаиваю я.

– Просто расскажи нам, что знаешь, – говорит констебль Дельмонт. – Даже если тебе самой это покажется мелочью. Когда Бонни познакомилась с Джеком?