Прощай, Ариана Ваэджа!

— Может быть, зайдем ко мне? Передохнем с дороги, чайку попьем? Поезд на Пермь только вечером… — Кондратьев проявил традиционное гостеприимство, в душе надеясь, что тот откажется, и тогда…

— Нет-нет, спасибо! Я хочу зайти в Минералогический музей… Думаю, не помешает ознакомиться с коллекцией минералов пещер. Всякие тут мысли в голове появляются… Может, и подсказку какую найду…

Кондратьев еще раз облегченно вздохнул, уже мысленно. «Как хорошо! Зайду к Вере! Обязательно! Три недели прошло, как… не виделись!» — билось в висках.

* * *

Он позвонил в дверь, надеясь, что в такое время дня Вера непременно будет дома. И — не ошибся. Она открыла, хоть и не сразу, скорее всего, переодевалась — облаченная в легкое бледно-сиреневое матине, держала в руках плечики с прогулочным платьем. Видимо, ждала кого-то другого, потому что удивленно вскинула ресницы:

— Ты?

— Не ждала?

— Думала, Лизавета… Мы с ней собирались идти…

— Так ты уходишь?

— Почему же? У меня еще есть время…

Этот короткий, отрывистый диалог насторожил его. «Впрочем… — подумал, — а чего я, собственно ждал? Что Вера откроет дверь и бросится мне на шею?»

Словно в подтверждение этих мыслей она спокойно, без надрыва в голосе, произнесла:

— Ты, видимо, представлял нашу встречу по-другому? Знаешь, скорее всего, я растерялась… Мы ведь попрощались с тобой до конца экспедиции… И тут вдруг — явился! Что-то произошло?

— В принципе, да… Пришлось приехать по неотложным делам.

— И что же может быть таким неотложным?

— Вера, может, не будешь держать гостя в дверях? Пригласишь войти? Я бы и от чашки чая не отказался.

— Да ладно уж… Действительно, что это я? Ты проходи пока в гостиную, а я быстренько переоденусь. Пока Лизавета не пришла, поговорим… И чай заварю! А может, кофе?

— Да, лучше кофе!

Через несколько минут они сидели в гостиной на диване, а на маленьком столике издавали аромат две кофейных чашки. Вера пришла в себя и держалась уже не так скованно, однако Павел ощущал некоторую холодность в ее взгляде. Поэтому постарался не выходить из рамок, предчувствуя, что может и пострадать. Если он не сдержится, эта девушка, похоже, способна и глаза ему выцарапать. И совершенно не важно, что она совсем недавно сыграла огненную роль в «Весне священной», точнее, в сценах «Величание Избранной», «Действо старцев человечьих» и «Великая священная пляска»! Сегодня Избранная походила на учительницу гимназии — перед ним сидела другая Вера. И эта Вера спросила:

— Так что случилось в экспедиции?

Есть ли смысл говорить ей об этом? А если не сказать, то все равно узнает… От других. И тогда обвинит его в скрытности… нет, лучше уж выложить начистоту.

— Ты знаешь, у нас… три человека пропали… в пещере…

— Как это — «пропали»?

— Мы разбились на две группы и пошли к водопаду по разным галереям…

У Веры началось учащенно биться сердце, ведь в экспедиции был и он — Николя!

— И кого ж вы потеряли? — как можно спокойным тоном спросила она.

— Сибирцева, Сиротина и… Арбенина. — Он и сам не знал, почему перечислил их именно в такой последовательности.

— Арбенина? — эхом переспросила она.

— Ты его знала?

— Да.

Кондратьев молчал. Ни слова больше не произнесла и она. И только резко встала с дивана и подошла к окну. Там сияло ослепительное солнце, текли белым киселем облака и буйствовала зелень. Так, спиной к Кондратьеву, она постояла несколько минут. И навряд ли он догадался о том, что таким образом скрыла набежавшую слезу.

— Хорошо… Зашел… Проведал… Спасибо тебе за это… — она старалась сдерживать нахлынувшие эмоции, но сделать это было трудно.

— Вера, так ты… Ты о нем горюешь? — осенила догадка Кондратьева.

— Не знаю… Скорее всего, мне жалко всех…

— А-а-а-а, — протянул он. — Ладно, мы с тобой договорились о том, что встретимся после экспедиции… Видимо, я зашел раньше времени…

Только сейчас Вера обратила внимание на то, что голос Павла был каким-то стеклянным… Нет, не хрустальным, когда нотки радостно, если не восторженно — звенят, а именно стеклянным, сухим, безжизненным… когда хрустит под ногами битое стекло. Странно, что не замечала этого раньше! А может, потому, что не хотела замечать?

— Да, Павел, прошу, тебе нужно уйти! — произнесла она более решительно, даже с некоторым раздражением.

И словно в поддержку ее категоричности, кто-то позвонил в дверь.

— Лизавета! Да! Это она! — вспыхнула Вера. — Все, Павел, все… уходи…

Глава 20

Кондратьев не очень-то спешил уходить. Он дождался, когда Вера откроет дверь, чтобы убедиться, в том, что пришла Лиза, а не кто-то другой. Нет, Веру он, конечно же, не ревновал, но ведь… считал пока своей невестой. А что? Предложение сделал — согласие получил! А капризы девушки, частая смена ее настроения… Это — второстепенно! Такие мелочи — не самое важное в облике женщины и присущи буквально всем обольстительницам, хоть и в разной степени. Главное — черты характера, манеры поведения, наконец, внешняя «упаковка»… Как же без нее?