Прощай, Ариана Ваэджа!

Когда выходили из магазина, столкнулись с Ларой Куприной, той самой девушкой, которая у князя Горелова так страстно поддержала их разговор о гибели «Титаника»… Тогда она еще и продолжила тему, расписывая подробности новой трагедии, случившейся недавно в Мраморном море — там затонул английский пароход, на борту которого находилось двести человек. Ларочка всегда в курсе свежих известий, потому что служит в новостном бюро.

— Какая встреча! — радостно приветствовала та своих знакомых. — И вы следите за французской модой?

— А как же! — отбила удар Лиза. — Только что купили себе по два наряда!

Вера несла довольно объемную коробку, так что вполне можно было утрамбовать в нее несколько платьев. Лара бросила на упаковку удивленный взгляд:

— Поздравляю! А что, у вас какое-то торжество?

— Нет-нет, — поторопилась с ответом Вера, опасаясь, что у ее подруги может сорваться с языка нежелательное словцо.

— Мы так одеваемся каждый день! — весело заметила Лиза, бросив мимолетный взгляд на светлое лиловое платье их знакомой, отделанное оборкой от талии до низа бедер. Такую модель она видела в модном отделе «Журнала для Хозяек и Женская Жизнь», но… еще три месяца назад.

— Какие новости? Что сегодня в театре? Играет ли Шаляпин? — перевела тему разговора Вера.

— Не играет! — вздохнула Лара.

— И почему?

— А потому что поет Бориса Годунова в Друди Лейн!

— Так оперные опять в Лондоне? — удивилась Вера. — А мы вот собрались с Лизаветой выйти в свет…

— Сходите в синематограф!

— В синематограф?

У Веры появилась морщинка на лбу от напряжения. «Надо же, как давно я там не была! Вот что значит завершение учебного года! А тут еще — другие вояжи и посиделки!» — начал оправдываться первый внутренний голос. «Ладно, не объясняйся! — вступил в диалог второй внутренний голос. — Соберись и пойди!». И тогда она на всякий случай спросила:

— И что там идет новенького?

— Французская комедия… Но я бы посоветовала посмотреть нашу ленту… к трехсотлетию Дома Романовых!

— Ух ты! — не выдержала Лиза. — Как интересно! Давно о ней пишут газеты… Так ведь… торжества уже закончились…

— Афиш не читаете?

Лара, успевшая взбежать на несколько ступенек по крылечку к входной двери, свысока посмотрела на девушек и, снисходительно улыбнувшись, добавила:

— Раскрываю карты: праздник по всей империи будет идти до осени. А фильм… обязательно посмотрите, не пожалеете! Отличная постановка!

Прогуливаясь у Фонтанки, они обсуждали последние новости, восторгались покупкой и раздумывали о предложении Лары Куприной. Вера всего один раз сделала попытку справиться о здоровье Полины Сандаловой, так, просто ради любопытства, но Лиза ее резко осадила:

— Забудь! Зачем тебе забивать этим голову?

Наконец, выяснив, что до вечера остается еще много времени, решили прямо сейчас, с коробкой, завалиться в синематограф.

* * *

…Со сценами воцарения Михаила Федоровича, когда Великим земским собором единодушно избрали его на царство в Москве, Вера начала слышать оркестр. Как будто бы он заиграл где-то там, внизу, под экраном, в невидимой для других зрителей оркестровой яме. И настойчивый рожок, и низкотембровый фагот, и мелодичные, пронзительные скрипки… А во время венчания на царство в Успенском соборе услышала красивый звон колоколов с переливами. «Как хорошо, — думала она, — что посмотрела с Лизой «Бориса Годунова», в фильме нет такого великолепия, как в опере — там изобилие красок и звуков! Зато здесь… много массовых сцен… Ни одни подмостки не выдержат такие толпы людей!»

Постановочные сцены казались ей настолько реальными, словно их сыграли не современные артисты, некоторых из них она даже в гриме узнала, а люди из семнадцатого века. И где только столько одеяния нашли да оружия? Пару раз, правда, промелькнули перед глазами нынешние здания, да это ведь такие мелочи — не каждый заметит.

Царская плеяда от Михаила Романова до современного императора Николая Второго предстала в одной ленте, и это казалось столь фантастическим, ведь люди жили в разные века! А их собрали в одно время и в одном месте. Особенно жалко ей было цесаревича, которого таскал на руках дядька. Надо же, так тяжело болел… Да и многие другие сцены, откровенно рассказывающие о силе и жестокости народа, вызывали сострадание.

Уже ближе к концу фильма в голову пришла мысль: «А ведь там, на Урале, куда и направится экспедиция, по приказу Бориса Годунова бросили в яму дядю будущего царя Михаила Федоровича — Михаила Никитича Романова! Вроде бы в колдовстве обвинили… А вдруг его беспокойный призрак до сих пор гуляет в тех краях?» Второй внутренний голос остановил шальную мысль: «Не фантазируй! Тело давно уже перевезли в Москву и с почестями похоронили в Новоспасском монастыре…»

Мысль об экспедиции напомнила ей о Павле. И сердце более ритмично застучало. И эта же мысль, занозой вонзившаяся в душу, не давала забыть о Николя — все-таки, столько времени они с ним теплили надежду связать себя более крепкими узами… И в сердце кольнуло…

Глава 17