Прощай, Ариана Ваэджа!

— Да, именно так. И жила не в Санкт-Петербурге, а в Москве, и восточнее, верст на сорок от города, находилось небольшое имение. Впрочем, оно и сегодня есть… Красота тех лесов… неописуема! Представьте только, что растут и дуб, и… клен… А когда цветет липа — это просто чудо! И столько там ягод: и черника, и малина, и брусника, и костяника… А земляника! О-о-о! — Арбенин закрыл глаза, представив, как от маленького бидончика с такими мелкими и вроде бы неказистыми на вид плодами витает удивительно терпкий и в то же время тонкий, даже изысканный, ни с чем не сравнимый аромат. А может быть, он по-особенному воспринимается не всеми?

— А грибы? Вы хотели сказать о них? — вернул его на землю Сибирцев.

— Грибы — отдельная тема. Начиная с весенних сморчков и вплоть до белого…

— Понятно! Видимо, там тоже есть «ведьмин круг»?

— Угадали! И маменька мне о них рассказывала… еще в детстве, правда, поэтому и не сразу вспомнил….

— И что же? Какие поверья?

— Поверья, конечно, есть… Как без этого? Подмосковные крестьяне считают, что там, где совершают ведьмы заклинания, и возникают вот такие круги из маслят, подберезовиков и даже… мухоморов… А в других местах… деревенские жители уверены, что под такими кругами спрятаны несметные сокровища, и чтобы расколдовать их, нужно найти плакун-траву — «всем травам мать», встать лицом к востоку и помолиться молитвой-заговором.

— Думаю, вы, Николай Петрович, не верите в это, если вот так спокойно, без эмоций, рассказываете о таком чуде!

— Да, не верю! Потому что ученые уже доказали, что такие грибные круги возникают на геомагнитных разломах, там, где неблагоприятная информация…

— Вот-вот! А почему там «неблагоприятная информация»? Что они говорят на этот счет?

— Скорее, ничего не говорят! Они просто… констатируют сам механизм появления «ведьминого круга». А возникает он всего от одной грибной споры! Представьте, что бросили в тихую заводь камень и пошли вокруг него круги… Вот и эта спора попала в тихое местечко и начала разрастаться, внутренние нити быстро истощили почву, там даже плешины появились, а наружные пошли в стороны, «распоясались»… И растет такой круг, то есть, сама грибница, в год сантиметров на десять, а то и на пятьдесят… Вот и подсчитайте… Возраст грибницы может быть и пятьсот лет… и тысяча пятьсот…

Арбенин замолчал и задумчиво посмотрел в окно. Там из гостиницы выходил Павел Кондратьев. «Куда это он с утра? В чайную? Время завтрака уже вышло. Нет… Скорее всего, к местному географу Старожилову, за консультацией…»

— Николай Петрович, так что… дальше? — вернул его к разговору Сибирцев.

— Моя маменька, Софья Павловна, видела не один «ведьмин круг»… И — ничего! Не испугалась! Даже грибы с них брала! В Мещёрской низменности такие места есть и сейчас… Так что отбросьте, коллега, предрассудки!

— А насчет «негативной информации»? А-а-а, так я и знал! Эта тема пока еще недостаточно изучена! В геоморфологии тоже есть «белые пятна», не так ли? Да что вы там увидели в окне, Николай Петрович? Глаз не спускаете!

— Кондратьев уже прошел туда-сюда два раза… И что ему не сидится?

— Вот такой он… энергичный!

— Нет, здесь что-то не так… Сегодня он какой-то… суетливый. Вроде обеспокоен чем-то…

В дверь постучали.

— Да-да, войдите! — В голосе Сибирцева чувствовалось некоторое удивление. Он никого не ждал, а горничную предупредил, чтобы не беспокоила.

В дверях стоял худощавый Богдан Сиротин. Его пышная русая шевелюра была взлохмачена — видно, сильно спешил:

— Господа, Павел Ильич приглашает всех к себе! Да… и срочно!

— А нельзя ли попозже? — несмело задал вопрос Сибирцев, явно расстроенный тем, что придется прервать столь интересный разговор.

— Нет! Сказал, что нельзя!

— Хорошо, Богдан, мы уже идем! — Арбенин хотел быть спокойным, но внутри что-то напряглось. Он не любил менять планы, а там, скорее всего, речь пойдет именно об этом.

* * *

Через несколько минут он сидел на мягком полосатом диване между биологом Борисовым и геоморфологом Сибирцевым. Одно кресло занимал Леонтий Скорожитовский, другое — сам Кондратьев, остальная компания, а это Богдан Сиротин, расположилась на стульях.

— Что-то случилось? — заискивающим тоном тихонько спросил Леонтий Иванович. Скорее всего, Кондратьев пока ни с кем не обсуждал тему предстоящего разговора, даже со своим замом.

— Случилось! И чрезвычайная неприятность! — Павел Ильич сделал глоток воды из стакана, который держал в руке, скорее всего — вместо успокоительного.

— К нам едет ревизор! — выдал полушепотом шутку биолог Борисов.

— Т-с-с, — дернул его за рукав Арбенин.

— Так вот… Неприятность — это даже мягко сказано! Чрезвычайное происшествие — будет лучше! Катастрофа, одним словом…

Стояла тишина. И только где-то за стеклом жужжала муха. А может быть, и застряла между двойными рамами.

— Короче, не буду ходить вокруг да около. Из моей комнаты пропал… амазонит!