Проша

А пока… пока к мужской половине семьи спешила подмога: бабушка Дина с тетей Маргошей — папина мама с его же сестрой. Они грозились приехать ещё в конце мая, но дела в Москве задержали. Ужас от сознанья того, что дети брошены на мужчин, которые ничего не смыслят в хозяйстве, подстегнул бабу Дину, они должны появиться вот-вот, с минуты на минуту…

Сеня сама себе удивлялась — она всему радовалась! И приезду бабушки с теткой, и тому, что сейчас они сидят вот таким малым кругом — с дедом, отцом и братом, и тому, что у неё появился друг — Мамука, не говоря уж о том, что бабушка выздоравливает! Теперь она постарается быть к ней внимательней, она ведь знает уже, что такое, когда смерть совсем близко…

Нет, нет, нет, никакой смерти у них не будет — она минует её семью, как миновала сейчас. И они будут жить долго-долго и счастливо! И она, Сеня, больше не станет откладывать жизнь «на потом»! Не станет ждать, когда кто-нибудь принесет ей счастливую жизнь на блюдечке — интересную, распрекрасную, лишенную неудач, ошибок и огорчений… Похоже, такой жизни просто-напросто не бывает, а значит надо принять и любить её, такую как есть!

Она неожиданно поняла, что взрослым, оказывается, быть очень трудно. Что жизнь — вовсе не сплошное веселье и удовольствия! Ну так что ж — и пускай! Не надо из-за этого от неё прятаться. И уж очень жалеть себя тоже не стоит, ведь теперь она знала: тот, кто себя жалеет, жизни боится! Нельзя сказать, чтобы это открытие Сеню порадовало, но и не огорчило. Что ж, она постарается жить по-взрослому. Всерьез.

Когда она глубоко задумывалась, перебирая в памяти все эти невероятные события, кто-то её обязательно отвлекал: или дед просил передать солонку, или папа спрашивал, куда им бы с Костей хотелось отправиться путешествовать, или Костик начинал рассказывать анекдот… Мужчины, точно сговорившись, улавливали в ней малейшую тень грусти и всеми силами пытались развлечь.

Она про себя улыбнулась: «Милые вы мои! Я теперь тоже буду стараться быть чуткой, чтоб не впускать уныние и печаль в наш тесный семейный круг…»

Хотя… хотя, порой, конечно, хотелось расплакаться. Нет, все было хорошо, просто замечательно, жить бы, да радоваться, вот только… Проша. Неужели надежды рухнули, и он никогда с ними не поселится? Он явился ей, воспрянул духом, начал строить планы, чтобы вернуться к людям, в семью… а потом оказывается, семья эта прекрасно себя чувствует и без его помощи и нисколько в нем не нуждается…

«Небось, глядит на нас откуда-нибудь из-за куста и думает: и зачем я только все это затеял? — думала Сеня. — Вон какая дружная семья и вовсе не непутевая… Эх, если б он только знал, что все это благодаря ему, ведь это именно он раскрыл мне глаза, помог во всем разобраться. И прежде всего в себе! Теперь я, кажется, понимаю, что такое учиться любви… И вообще без Проши не сидели мы бы вот так, радуясь жизни, пропали б наверное…»

Милый Проша! Сеня вздохнула.

— Ой! — отшатнулся вдруг Костя. — Тут только что помидоры были… — он в растерянности оглядывал скатерть.

Действительно, в самом центре буквально секунду назад красовалось блюдо с помидорами, а теперь его не было.

— Дед, сознавайся, шалишь? — лукаво принялся подначивать деда Костик.

— Ну ты, воще-е-е-е! — поддел внука дед его же излюбленной фразочкой. — Что я, поехал, что ли?!

Сидящие за столом покатились со смеху — так похоже дедушка передразнил Костю. Тот тоже развеселился, вскочил, начал выкидывать коленца оказывается, Слон научил его выбивать чечетку.

А когда, завершив свою «цыганочку с выходом», Костя, отдуваясь и хохоча, бухнулся на траву… улыбка мгновенно сползла с его лица. Он медленно приподнялся, стараясь не делать резких движений, и изогнув шею, попытался углядеть, на что же он сел…

Непосредственно под его пятой точкой пребывало блюдо с исчезнувшими со стола помидорами, которые, само собой разумеется, превратились в пюре!

— Кисет, твои проделки? — с деланной суровостью поинтересовался Костя.

Тут все не удержались и прыснули — ничто не могло омрачить радость этого светлого утра!

Сеня, конечно, стала отнекиваться, но когда дедушка с озабоченным видом, спросил, не видал ли кто соль, а потом, глотнув чаю, поперхнулся, потому что содержимое солонки отчего-то оказалось в его чашке с чаем… Нет, если кому что и было не ясно, то только не Сене… Уж она знала, чьи это проделки!

Сказав, что пошла ставить чайник — один уже опустел, Сеня юркнула на свою любимую скамеечку за кустами сирени. Уселась на нее, поджав ноги и, сделав строгое лицо, изрекла:

— И нечего прятаться! Я знаю, что ты здесь!

— А я и не скрываюсь, Колечка! Это я так… шуткую!

Она едва удержалась, чтобы не завизжать от восторга. Проша был здесь! Жизнь продолжалась!!!

Он объяснил ей, что находясь на чужой территории, воплощаться не будет — мало ли что… И потом, где это видано, чтоб домовые людям показывались он только ей показался, но это не значит, что все время так будет, не станет он мельтешить перед ней, пусть не надеется, а то — ишь! — возомнила, небось, о себе!