Просчёт Финикийцев

– Иди на вокзал, – прошипела она едва слышно, – сядь на электричку до Гар-де-Лион. Без сюрпризов, я всегда у тебя за спиной. И чемодан не потеряй, он мне нужен.

Она скрылась за стеклянными дверями, ведущими на улицу. Мужик в костюме красивым жестом поднес ей огня, когда она достала сигарету.

Глава 9

Говорят, что прошлое никуда не уходит. Оно продолжает существовать в мириадах возможных сценариев, а мы лишь теряем способность его воспринимать. Иногда кажется, будто оно совсем рядом, затаилось в темных углах повседневности, ненавязчиво напоминая о себе запахом распадающейся материи, царапинами, пылью, оттесненными в глубины сознания воспоминаниями о вещах, произошедших не со мной, предчувствиями и догадками. Чужое незнакомое прошлое, пугающее и манящее с равной силой.

Оно отзывается эхом от стен домов, возведенных столетия назад, когда идешь ясным полднем по безлюдным переулкам, всего в двух шагах от шумного проспекта. Оно рокочет еле слышным гулом голосов, обрывками разговоров всех тех, кто жил здесь и умер, оставив после себя сцепку дат на могильном камне, строчку в списке, ключ в кадке, альбом с фотографиями, облупленный чайный сервиз и вышедшую из моды мебель, без сожалений выброшенную потомками.

Оно смотрит недоверчиво на толпы туристов, бегущих из шаткой современности в мир признанных гениев и классических истин, на эмигрантов, подминающих пространство традиций, на торговцев шаурмой и зонтиками, на выкрасивших волосы в нелепые оттенки трансвеститов, на таксистов, собак, телефонные будки и девушек с рекламы недели высокой моды. А также на Карлу и на меня, идущего за ней как на привязи, неизвестно куда и почему.

– Парень, ну и задачку ты мне задал этим своим побегом, – сказала она, затягиваясь сигаретой, когда мы сели за столик в неопрятном заведении под названием «У Самира». Называть это рестораном, даже ливанским, как сообщалось на вывеске, у меня не хватало толерантности. Столы здесь были пластиковые, музыка напоминала вой неудовлетворенного верблюда, а в засиженном мухами телевизоре беззвучно бегали футболисты. Лишь запах жаренного на огне мяса, которое мужик с лицом лидера шиитской группировки нарезал длинным ножом и заворачивал в лепешки, не позволял мне заснуть прямо на стуле. В Нью-Джерси сейчас восемь утра: время, когда со мной не о чем разговаривать. Карла, как ни странно, выглядела бодрой.

– У меня есть свои люди в Париже, но вряд ли они обрадуются. Несколько лет назад мы не очень красиво расстались. Кроме того, нужны деньги. Мне пришлось сорваться за тобой и отменить все проекты.

– Я тебя не приглашал, – буркнул я.

На вокзале Карла забрала мой паспорт и оставила чемодан в камере хранения. Она постоянно оглядывалась по сторонам и битый час возила меня на метро в разных направлениях. Подземная обзорная экскурсия это конечно здорово, но опять-таки, я ни о чем таком не просил.

Пока мы ждали еду, Карла достала из сумки картонную папку, в которой лежали несколько подшитых скрепками листов. Черно-белые снимки и ксерокопии вырезок из газет. Я снова ощутил неумолимый горьковатый привкус прошлого. Как в детстве, когда находишь у бабули в шкафу старье, завернутое в газету, разворачиваешь и начинаешь читать. Про коварные нападения диверсантов в давно проигранной войне. Про кассовые сборы и разводы знаменитостей, почивших в респектабельных могилах. Про кулинарные изыски и сериалы в программе телепередач. А потом добираешься до титульного листа с датой, и понимаешь, что тебя тогда не было даже в проекте, а могло и вовсе не быть, если бы войну выиграли другие, звезды сошлись иначе, либо твои родители нашли себе альтернативную пару.

Мужик с лицом шиитского лидера поставил перед нами плошки с салатами и корзинку с горячим хлебом. Карле он принес черный кофе, а мне банку кока-колы. Я бы выпил пива, но не решался спросить, есть ли оно у них вообще.

Запихнув в рот кусок лепешки с хумусом, я открыл папку. Первой шла ксерокопия статьи из «Гардиан» 1989 года. «…Таифские соглашения, подписанные при участии Лиги арабских государств, положили конец многолетнему кровавому конфликту». «…Поставили в затруднительное положение лидеров христианской общины Ливана». «…Фактическая Сирийская оккупация». «…Десятки тысяч христиан вынуждены покинуть страну, скрываясь от преследований за военные преступления». В статье мелькали несколько имен, ни о чем мне не говоривших.

Впрочем, я кое-что слышал о той войне. Когда мне исполнилось тринадцать, маменька замутила эпическую поездку в Иерусалим, хлопотную и лишнюю, как большинство ее проектов. Из толпы израильских родственников, которые истязали нас застольями в перерывах между посещением святых мест и торговых центров, мне запомнился муж троюродной сестры отца. Мрачный мужик в инвалидном кресле, не сказавший за вечер и пары фраз. В 1982 году на подступах к Бейруту он подорвался на самодельной мине, но выжил, хотя, думаю, был не особо этому рад.