Прорыв в Пангею

Еще три дня в городе продолжались облавы на членов страшного культа. Соседи от дома к дому передавали новости, так что мы были более-менее в курсе последних событий. Городской страже оказывалось активное сопротивление, имелись многочисленные жертвы. С боем пришлось взять несколько особняков во внутреннем городе, где забаррикадировались преступники в красных мантиях. Для борьбы с ними были брошены элитные части Империи, усиленные боевыми магами из академии. Членами запрещённого культа оказались некоторые высокопоставленные городские чиновники, они были брошены в темницу, а их имущество конфисковано Советом Рыцарства. Найдено и уничтожено несколько тайных святилищ кровавого бога Моргрима, обнаружены массовые захоронения жертв культа.

Были выявлены и брошены в темницы сотни культистов, а также тысячи лиц, подозреваемых в связях с этими вероотступниками. Палачи работали не покладая рук, развязывая языки задержанным. На допросах всплывали всё новые и новые жуткие подробности кровавых обрядов с человеческими жертвоприношениями, запрещённой магией и каннибализмом. Чтобы разместить всех преступников, правитель города Вильгельм Паладин приказал очистить от уголовников главную городскую тюрьму. Совет Рыцарства при этом не церемонился – осужденные за незначительные преступления были выпущены на свободу, а остальных плотно, как селёдку в бочках, набили в камеры для приговорённых к смерти. Их собирались массово казнить в ближайшие дни. Ярмарку свернули, торговля, за исключением продажи необходимых продуктов питания, была запрещена…

Делать нам было совершенно нечего, а идти куда-то по наводнённому стражей городу просто опасно. Поэтому целыми днями я помогал старушке по хозяйству – залатал протекающую крышу, починил сломанный стол, поправил перекосившуюся дверь, прочистил вытяжку очага. Каришка в основном сидела наверху и делала вид, что вяжет или вышивает.

Лишь к концу третьего дня глашатаи раструбили по всему городу о победе над заговорщиками и полном разгроме кровавого культа демона Моргрима. На следующий день на площади перед городской тюрьмой при большом скоплении народа планировалась казнь преступников.

Я уже привык к обычаям Пангеи, и меня не удивляло то, что горожане воспринимали публичные казни как развлечение. Казни преступников на площадях проходили регулярно и неизменно собирали множество зевак. И не только досужих зрителей – некоторых приговорённых к смерти можно было выкупить за небольшую плату, после чего они поступали в распоряжение своих хозяев. Этим пользовались работорговцы, выкупая сильных, здоровых мужчин для использования в качестве гребцов на галерах, гладиаторов на аренах или рабочих в штольнях.

Сам я никогда ещё не ходил на казни. Однако в этот раз отказаться было едва ли возможно – все наши соседи стремились посмотреть на заслуженное наказание культистов, изуверов и каннибалов. Даже наша пожилая хозяйка вместе со всеми соседями собиралась идти на это представление. Не пойти – значило вызвать ненужное подозрение.

Мы с Каришкой решили, что на площади будет полно народу, и шанс попасться на глаза тем, кто нас знает, совсем ничтожный. Поэтому мы отправились вместе с соседями, но по дороге незаметно отстали и переоделись в привычную одежду учеников гильдии. На площади было не протолкнуться. Собравшиеся искренне радовались появлению каждой новой жертвы и восторженными криками встречали удары топоров палачей. Протолкаться поближе к помосту с плахой не получалось. Но я как-то и не расстроился по этому поводу.

Зато моё внимание привлекла плаха, установленная у стен тюрьмы. Тут собралось намного меньше любопытных, не раздавалось восторженных криков, было поменьше охраны. Люди в толпе рыдали и причитали, кто-то безуспешно взывал о помиловании. Здесь казнили преступников, не относящихся к культу. Впрочем, казнили не всех. Толстый судейский чиновник зачитывал список преступлений очередного осужденного и оглашал смертный приговор. После чего другой чиновник назначал сумму выкупа и ждал реакции стоящих в первом ряду купцов. Это были работорговцы – они пришли сюда для покупки живого товара.

Если никакой реакции не следовало, то упирающегося арестанта помощники палача тащили на плаху, силой ставили на четвереньки и пригибали голову к массивному окровавленному чурбану. Следовал широкий замах топора, глухой удар, и голова преступника падала в большую плетёную корзину. А агонизирующее тело сбрасывали в люк на помосте.

Но обычно кто-то из работорговцев лениво поднимал руку, соглашаясь купить раба. Помощник купца отсчитывал судейским объявленное количество монет, и слуги уводили сияющего от счастья преступника, избежавшего немедленной смерти. Возможно, уже очень скоро, отупев от непосильного труда и побоев, эти рабы будут жалеть, что их не убили сразу. Но пока что они смеялись и готовы были целовать ноги своим новым хозяевам.